— Естественно, я говорил с банком, как же иначе? — повысил голос аристократ, но тут же перешел на более спокойный тон. Семейный адвокат обращался с ним как с ребенком, словно забыв, что его клиент теперь граф. Но ссориться с ним не следовало, и Перси вежливо продолжил: — Они явно дали понять, что не хотят мне помогать.
Бурман расстроился:
— А ведь у нас всегда были хорошие отношения со «Свенска Банкен». Твой отец и его бывший директор вместе учились. Уверен, что говорил с правильным человеком? Может, мне сделать пару звонков?
— Тот директор уже много лет как не работает в банке, — грубо перебил Перси; он больше был не в силах выносить этого старика. — Более того, он отбросил коньки так давно, что уже успел истлеть в могиле. На дворе теперь другие времена. В банке работают одни отбросы из Высшей школы экономики, для них имеют значение только деньги. Банками теперь руководят люди, которые переодевают ботинки на работе, это понятно адвокату Бурману? — Граф уже почти кричал.
Он подписал все документы со злобным видом и рывком подвинул их к пожилому человеку, онемевшему от такой наглости.
— Все равно это странно, — не унимался юрист. — И разве можно продать дом? Это же национальное достояние. Может, тебе попросить помощи у родных? Мэри вышла замуж за богача. Чарльз неплохо зарабатывает на ресторанах. Может, они помогут старшему брату? Кровь не вода…
Фон Барн уставился на него во все глаза. У старика что, проблемы с головой? Он что, забыл про все ссоры, последовавшие за кончиной его отца пятнадцать лет назад? Брат с сестрой пытались опротестовать завещание, по которому ему, как старшему сыну, досталось поместье. Но государство не разрешило делить усадьбу на доли, поскольку она являлась историческим объектом. К тому же Фюгельста принадлежала ему по праву первородства. И это уже ему было решать, поделиться с младшими братьями и сестрами наследством или нет. Но поскольку они попытались лишить его принадлежащего ему по праву, Перси не испытывал никакого желания делиться. Мэри и Чарльзу пришлось покинуть родительский дом с пустыми руками, да еще и оплатить судебные издержки. Что, впрочем, не помешало им хорошо устроиться в жизни, чем старший брат утешал себя, когда с ним случались приступы совести. Однако ждать от родни помощи в трудную минуту не приходилось.
— Это мой единственный шанс! — показал он на бумаги. — Мне повезло, что у меня есть хорошие друзья, готовые прийти на помощь. И я им все верну, как только решу проблемы с этой злосчастной налоговой.
