Рэмсден. Мне очень жаль, если вы представляете себе дело таким образом.
Энн (умильно). Неужели вы откажетесь взять меня под свою опеку, дединька?
Рэмсден. Нет. Я этого не говорил. Я только очень не хотел бы делить свои полномочия с мистером Тэннером, вот и все.
Миссис Уайтфилд. А почему? Что вам сделал бедный Джек?
Тэннер. У меня для него слишком передовые взгляды.
Рэмсден (возмущенно). Неправда. Я решительно протестую против этого.
Энн. Ну конечно, неправда. Что за глупости! Самые передовые взгляды всегда были у дединьки! Я уверена, что это Джек во всем виноват. Полно, Джек! Будьте великодушны ко мне в моем горе. Вы ведь не откажетесь взять меня под свою опеку, правда?
Тэннер (мрачно). Нет. Я сам впутался в эту историю; так что, видимо, придется мне расплачиваться. (Отходит к книжному шкафу и, повернувшись спиной, угрюмо изучает заглавия на корешках книг.)
Энн (встает, сияя сдерживаемой, но бурной радостью). Ну, вот мы и сговорились; и воля дорогого папочки будет исполнена. Если б вы знали, какая это радость для меня и для мамы! (Подходит к Рэмсдену и берет его за обе руки со словами.) И мой милый дединька будет наставлять меня и поддерживать. (Оглядывается через плечо на Тэннера.) И Джек Победитель Великанов[131] тоже. (Идет мимо кресла матери к Октавиусу.) И его неразлучный дружок Рикки-Тикки-Тави[132]!
Октавиус краснеет; вид у него до крайности глупый.
Миссис Уайтфилд (встает и расправляет свой вдовий креп). Раз уж вы теперь опекун Энн, мистер Рэмсден, хоть бы вы ее отучили от этой несносной привычки давать людям прозвища. Вряд ли это кому-нибудь может нравиться. (Идет к двери.)
Энн. Ах, мама, что вы говорите! (Покраснев от искреннего раскаяния.) Неужели это правда? Я как-то никогда не думала… (Поворачивается к Октавиусу, который сидит на стуле верхом, облокотившись на спинку, кладет ему руку на лоб и запрокидывает его голову.) Вы хотите, чтоб с вами обращались, как со взрослым? Может быть, мне впредь называть вас мистер Робинсон?
Октавиус (серьезно). О нет, пожалуйста, зовите меня Рикки-Тикки-Тави. Я просто не перенесу «мистера Робинсона».
Энн (смеется и треплет его по щеке, потом возвращается к Рэмсдену). А ведь, пожалуй, дединька и в самом деле звучит дерзко. Но только мне и в голову не приходило, что это может вас обидеть.
Рэмсден (растаяв, треплет ее по плечу). Глупости, дорогая Энни, глупости. Я настаиваю на «дединьке». Я Эннинькин дединька — и на другое имя просто откликаться не буду.
