Все это время Екатерина внимательно рассматривала фотографию крейсера и о чем-то думала.
— Так что будем делать, матушка? — грузно уселся в кресло светлейший. — Все это, — кивнул он на фото, — весьма занимательно.
— Весьма, — согласилась императрица. — А посему, Григорий Александрович, наклонилась она к фавориту, — прошу тебя немедля ехать в Архангельск и самому во всем разобраться.
— Ова? — высоко вскинул брови светлейший. — Нешто у тебя, матушка, нет кого помоложе и шустрей?
— Таких как ты, нет, — со значением ответила Екатерина и осторожно положила снимок на столик.
— И то верно, — самодовольно качнул головой светлейший. — Ну что, поедем, господин капитан? — обратился он к Морозову.
— Я к вашим услугам, ваша светлость! — быстро встал тот со своего места.
— Только гляди, если что не так, повешу, — погрозил ему пальцем светлейший.
— Вешайте! — с готовностью ответил Морозов и вытянулся во фрунт.
— А ты, однако, смел, голубчик, — величаво поднялась с кресла императрица. — Вот тебе за труды, — сняла она с пальца золотой перстень с бриллиантом и протянула Морозову.
— Премного благодарен, ваше величество, — растроганно сказал тот и поклонился.
— Ну, ты давай, братец, подожди меня там, — ткнул пальцем светлейший на дверь. — Я сейчас буду.
Следующим утром, едва над столицей занялась заря, поезд со светлейшим тронулся в путь. Если того требовало дело, ленивый от природы и склонный к сибаритству светлейший проявлял небывалую энергию и распорядительность.
Впереди катила его золоченая, роскошная карета, в которой покачивались на мягких подушках Потемкин с Морозовым, за ней массивный рыдван с личным поваром и дорожными припасами; замыкал шествие десяток лейб-гусар в зеленых доломанах и меховых шапках с красными шлыками, во главе с ротмистром.
Ночевали на почтовых станциях, приводя в неописуемый трепет их смотрителей. Во время короткого отдыха светлейший бражничал с Морозовым и ротмистром, отличавшимся необычайной стойкостью в выпивке, в громадных количествах поедал редьку и квашеную капусту, а между делом играл с офицерами в карты.
Двигались достаточно быстро и без особых приключений, если не считать выбитых ротмистром зубов у нескольких нерадивых смотрителей, да зарубленного гусаром конокрада, пытавшегося угнать лошадь.
На седьмой день, в утреннем полумраке миновав шлагбаум с караульной будкой, въехали в Архангельск, где, как и две недели назад, стояла небывало теплая погода, и направились к резиденции генерал-губернатора. Вопреки ожиданиям, он был уже на ногах и искренне обрадовался столь высокому гостю. Светлейший, как и Екатерина, ценя умных и деятельных людей, всегда благоволил к Мельгунову, выделяя его из числа других губернаторов.
