Одно из самых простых чувств, которое можно легко прочесть — это страх. Даже на стойком лице солдата.
— Во-вторых, — на этот раз я говорю уже чуть медленнее, — в целях ускорить процесс стабилизации Сектора 45, граждан и предотвратить хаос, что был вызван в связи недавних событий, к нам присоединился Верховный Главнокомандующий. Он прибыл, — продолжаю я, — тридцать шесть часов назад.
У некоторых опустились руки. Они забыли самих себя. Их глаза широко открыты.
Окаменевшие.
— Вы должны поприветствовать его, — говорю я.
Они падают на колени.
Это странно — иметь такую власть. Интересно, гордится ли мой отец тем, что создал. Я могу опустить тысячи взрослых мужчин на колени, сказав всего несколько слов; но только с помощью его титула. Эта ужасная вещь, вызывающая своего рода привыкание.
Я считаю ровно пять ударов в голове.
— Встать.
Они поднимаются. А после маршируют.
Пять шагов назад, вперед, стоя на месте. Поднимая левые руки вверх, они сгибают их в кулаки и падают на одно колено. На этот раз я не даю команду «встать».
— Готовьтесь, господа, — говорю я им. — Мы не успокоимся, пока не будут найдены Кент и Кишимото, а г-жа Феррарс не будет возвращена на базу. Я обсужу это с Верховным Командующим в ближайшие двадцать четыре часа; наша новая миссия в скором времени будет четко ясна. Тем временем, вы должны понимать две вещи: во-первых, мы должны ослабить напряжение среди жителей и напомнить им про обещание о новом мире. А, во-вторых, быть полностью уверенными в том, что предатели Кент и Кишимото будут найдены.
Я прекращаю говорить. Рассматриваю выражения их лиц.
— Пусть их судьбы послужат примером для вас. В Восстановлении предатели не приветствуются. И мы не прощаем такого.
Один из людей моего отца ждет меня за дверью.
Я смотрю в его сторону, но не так долго, чтобы разглядеть черты его лица.
— Государство — это ваш бизнес, солдат.
— Сэр, — говорит он, — мне поручено сообщить вам, что Верховный Главнокомандующий ожидает вас к ужину в своих апартаментах к восьми часам вечера.
— Полагаю, ваше сообщение успешно доставлено. — Я двигаюсь к двери, чтобы открыть ее.
Он делает шаг вперед, блокируя мне путь.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
Он меньше меня примерно на фут: он проявил неуважение; даже Дэлалью не позволяет себе такого. Но, в отличие от моих людей, подхалимы под руководством моего отца считают себя счастливчиками. Быть членом элитной гвардии Верховного Главнокомандующего считается честью и хорошей привилегией. Они ни перед кем не отвечают, кроме него.
