– Софа, здесь не Союз, здесь не делают ракеты и здесь не нужно много ученых, а торговцы рыбой здесь нужны и очень уважаемы…
В сознании Софьи Иосифовны после всех ее неосуществившихся чаяний случился бы неминуемый надлом, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. Брат во время одного из семейных праздничных застолий, будучи уже на поддаче, сделал замечания племяннику за то, что он слишком уж осторожно цедит водку сквозь зубы:
– Кто же так пьет?! Ты что не видел, как пьют русские?! В тебе же тоже есть русская кровь, вот учись, – и дядя легко одним махом опрокинул в себя рюмку водки, ничуть не поморщившись.
То, что слетело с языка подвыпившего дяди, в тот момент не дошло до сознания племянника, но не ускользнуло от внимания сидевший рядом и, конечно, совершенно трезвой Софьи Иосифовны. Она не отстала от брата до тех пор, пока тот не признался о грехе их бабушки. Как младший брат оказался в курсе того, что до своих пятидесяти лет не знала старшая сестра?… Дело в том, что брат всю свою жизнь до эмиграции прожил в Суроже в доме своих родителей. И у него имелось куда больше и времени и возможностей узнать даже о такой тщательно скрываемой семейной тайне, чем у сестры, уехавшей оттуда фактически в семнадцать лет учиться в институт, а после окончания почти сразу же вышедшей замуж. Сестра брату поверила сразу, они никогда не врали друг другу. Конечно, она была потрясена. Но это потрясение, как ни странно, со временем вернуло ей стимул жизни. Началась коренная «ломка» ее, казалось бы, монументального мировоззрения. Она не сразу, но бесповоротно скорректировала свои взгляды. Теперь она уже уверовала в то, что люди «высшей пробы» это не просто евреи, а те, кто появились на свет от смешанных браков именно с русскими, желательно благородными, и их потомки. Именно с русскими, даже украинская кровь Софьей Иосифовной ценилась намного ниже, не говоря уж о других. В этой связи из ее комнате убрали портреты Троцкого, Каменева, Зиновьева и заменены на изображения смешанных «дворянско-еврейских» артистов: Юрия Казакова в образе красавца Педро Зуриты из фильма «Человек Амфибия», Андрея Миронова, исполняющего свой «Остров невезения». А Иннокентий Смоктуновский, несмотря на то, что его русская мать была простолюдинкой, ею теперь уже безоговорочно признавался величайшим киноартистом всех времен и народов. А когда Софья Иосифовна принялась энергично выяснять кто же еще из известных людей той же «высшей пробы», и оказалось, что и кинорежиссер Эльдар Рязанов с ней «одной крови», она уже безоговорочно и свято верила в то, что это «племя» самое перспективное и выдающееся на планете, к которому принадлежала и она, и ее дети.
