До войны он работал в Москве, занимал какую-то большую должность в связи, но в партию так и не вступил. Его постоянно рекомендовали, но он уходил от прямых ответов, ссылался на то, что пока недостоин. Страх и стыд преследовали его, графа о родителях в анкете – вот то, чего дед не смог бы заполнить. Он так и не сделал карьеры.
После войны Григорий с семьей осел под Воронежем, в районном центре, в том самом, где с дедом Александром и бабушкой Татьяной жил мой будущий отец.
Тогда Дома еще не было. Григорию и его семье выделили комнату при районном радиоузле. Там и жили, подрастали и пошли в школу три его дочки; вместе с ними рос поселок. В начале 50-х людям, наконец, разрешили строиться. Вверху, за железной дорогой, спешно возводили двухэтажные бараки для рабочих цементного завода, а внизу, прямо по заливному лугу, прошла улица Победы.
Мама не знала Дома. Когда она закончила школу, Дом еще не был достроен. Авдотья присмотрела в комиссионном белые лодочки еще ей удалось добыть отрез чудесного голубого крепдешина. Все это великолепие приходилось прятать очень тщательно, потому что деньги – целая тысяча рублей, были взяты Авдотьей без спросу. Григорий откладывал на дом долго и регулярно. Кража прошла незамеченной. То ли Григорий не пересчитывал деньги, то ли запутался в расчетах, но, скорее всего, Авдотье удалось убедить его, что после закупки цемента, леса, гвоздей, краски, недостающего инструмента и много чего прочего, осталась именно та сумма, которую Григорий держал в руках при очередной сверке. После всех этих финансовых махинаций Галина отправилась на выпускной в белых лодочках и шикарном крепдешиновом платье.
Там ее и увидел мой будущий отец.
– Это чья такая? – спросил Андрей у знакомых ребят.
– Это – Галка, Шкилева дочка, – пояснили ребята, – только ты не надейся, она ни с кем…
– Поспорим? – предложил Андрей, а сам уже шел сквозь танцующие пары, ловя ее взгляд. Он видел, что недоступная Галка тоже смотрела на него, выделила из толпы, и, словно ждала.
– Потанцуем?
Подняла голову, взглянула и тихо положила ладонь на его плечо.
Андрей увел ее к реке, и они стояли на мосту, на том самом, под который занесло Андрюшку маленького в ледоход, и дед Александр еле успел спасти пацана.
Он обнял ее, скользя пальцами по прохладной ткани платья, опомнился, снял пиджак и набросил ей на плечи, снова притянул к себе. Но она уперлась ладошками ему в грудь и отклонилась насколько возможно.
