"...проходящий отрезок пути за... совокупность внешних признаков... Дзинь-ля-ля..." Когда ты уже замолчишь?
И тут мы услышали вопль. Он взорвался среди монотонности, как бомба. Хотя Арчи вроде бы и не крикнул, а произнес это тем же самым голосом. "...нет...осторожней... это не мир где есть Добрый и есть Злой... не мир, где есть они... и даже не Брахман... чувствуешь... как веет Этим... это хорошо... но тебе нельзя касаться... гони Его... ты знаешь о ком я... все равно прогонишь... гони...". После этого наступила тишина и щелчок диктофона.
Агата посмотрела на меня задумчивым взором и спросила:
– А что такое Брахман? И почему его надо бояться?
– Понятия не имею, – ответил я. – Посмотри в словаре.
– В каком?
– О, Боже. В интернете посмотри!
Через минуту она читала: "Высшая объективная реальность, абсолют, творческое начало, в котором все возникает, существует и прекращает существование. Как и атман, Брахман недоступен словесному описанию и часто характеризуется негативно, набором отрицательных определений или сочетанием противоположных признаков. Его тождество с атманом – кардинальное положение индуизма".
– Ну и что такого страшного? – спросила она. – Всего-навсего философская дичь...
– В том-то и дело, что ничего, – ответил я. – Но, кого он предлагает гнать? Не себя ли великолепный Арчи мнит этой опасностью." Все равно прогонишь" Гм. Мне, кажется, что он настолько уродлив, что заранее знает результат их встречи.
– Кстати, – вдруг оживилась Агата, – а мне знакомо имя Бернард. Я знаю, это он сделал первый пересадку сердца. И еще одной собаке пришил две головы. Точно-точно. Наверное, у Арчи тоже две головы или еще что-то такое же. Бернард развлекался и напортил ему в чем-то. А теперь они оба не знают, как из этого выйти.
– Нет, – ответил я, – тот был Барнард. Что ты еще придумала?
– Да, правда, – расстроилась Агата, – не будем разрабатывать эту версию. Надо слушать дальше. Или, может, сначала выпьем?
– Нет, – твердо ответил я. – Потом.
То, что последовало дальше, было совсем иным. Арчи слез со своего конька. Его дальнейшие тексты все более напоминали человеческую речь. И я поздравил его с таким достижением.
"Роз, – говорил он почти радостно. – Роз, это ты? Со мной произошла непонятная вещь. Вчера. Все ушли, и даже профессор ушел. И выключил свет. А я ведь просил его не делать этого. Он думает, что если не будет света, я смогу отдохнуть. Глупости, конечно. Пребывание в бессознательном состоянии пагубно сказывается на моих умственных способностях. Я начинаю видеть то, чего нет на самом деле. Вчера, например, увидел сестру Берту Хансон, словно бы входит она с чашкой в руках и говорит:
