— Я не могу, — произнес Браун. Друзья молча посмотрели на него.
— Да, не могу. Извините, но это невозможно.
— Тем не менее это так, — сказал Уорд.
— Расскажи ему, — нетерпеливо потребовал Федоров. — Расскажи Оуэну о своих планах.
И тогда Уорд поведал Брауну о том, что он бросает службу на флоте ради религии. Сразу после его отставки они с женой переезжают в Северную Каролину, где Базз будет посещать духовную семинарию.
— Уму непостижимо, — отреагировал Браун, хотя, в общем-то, не очень удивился решению Уорда. — А как же твое очередное звание?
— Я могу получить его по выходе в отставку.
Браун недоверчиво покачал головой.
— Ты должен был стать флагманским офицером, Базз. Мы рассчитывали на тебя.
— Двадцати лет вполне достаточно, — возразил Уорд. — Дети выросли. Разводиться с Мэри я не собираюсь. Мне нужно немного любви в жизни.
Каждый из них побывал во Вьетнаме и участвовал в боевых действиях. У всех троих карьера морского офицера оказалась разрушенной событиями этой войны. Судьба Уорда была самой героической и сложной. Начинал он как один из выдающихся летчиков палубного истребителя F-14. Во время двадцать шестого боевого вылета ему пришлось катапультироваться над мостом «Челюсти дракона», после чего он пять лет провел в плену.
Федоров с угрюмым видом раскачивался на стуле, скрестив руки на груди.
— Все, что угодно, только бы остановить часы. Что-нибудь экстраординарное. Такое, чтобы прервать течение времени.
— Верно, дружище. — Уорд застенчиво улыбнулся. — Ты попал в самую точку, приятель.
— Все хотят быть счастливыми, — сообщил им Федоров. — Они несчастны оттого, что стали несчастливыми. Это Америка. Помните, кто бросал в нас дерьмо? — Он оглядел зал, как будто мог обнаружить в нем кого-то из участников антивоенных демонстраций. В ресторане сидело лишь несколько престарелых туристов. — Где они теперь? Тоже несчастны, бедные детки. Ладно, пошли они в… Они получили свое.
— Блестящий анализ. — Уорд повернулся к Брауну. — Вы не находите, доктор?
— Я не знаю, — сказал Браун. — Мне надо подумать над этим.
«Наши судьбы связаны общей иронией», — думал Браун. Ни один из них не пришел на флот по своему собственному желанию. Каждого склонил к морской карьере кто-то другой. В случае с Уордом сыграла роль семейная традиция. Брауна и Федорова привели в училище амбиции родителей-иммигрантов. Закончи они школу хотя бы на год-два позднее, они смогли бы сделать выбор самостоятельно. Он и его друзья были последними папенькиными сынками своего времени.
