Я лежал на солнце и вспоминал глупую медсестру, что стояла у моей постели, стараясь отвлечь меня, в то время как врач менял мне повязки, и я не возражал ей.
Я вспоминал горячую пищу, которую запихивали мне в рот, так что приходилось проглатывать ее, чтобы не задохнуться. Я вспоминал горький дым, заполняющий маленькую хижину и обжигающий глаза. Крупных людей с широкими тяжелыми лицами, что-то хрипло говорящих на своем странном языке. Меха, от которых исходило зловоние.
И каким-то образом я остался в живых.
Возвращение к жизни в госпитале походило на второе рождение. Я разучился говорить - слова застревали в горле. Белая простыня на постели казалась мне самой замечательной вещью на свете. Помню, как проведя по ней левой рукой, я заметил, что с моей рукой произошло нечто странное.
Я долго разглядывал руку и разум мой никак не хотел примириться с очевидностью. Эта рука совершенно не походила на мою. Она была худой, с выступающими жилами и костями. Затем я понял, что с пальцами что-то случилось. Их не хватало. Исчезли два крайних пальца и фаланга среднего. Но это не имело значения. Важно было ощущать мягкую ткань простыни под моими пальцами. Помню, что тогда я даже не посмотрел на свою правую руку.
Потом пришло время сна. Я знал, что во сне выздоравливаю. Возвращаюсь обратно в мир живых из небытия и смерти. В тот день я понял, что нахожусь в госпитале.
Я помню день, когда молодой врач с заострившимся лицом и умными усталыми глазами присел ко мне на кровать.
- Ну, человек с гор, вы уже можете вспомнить, кто вы такой?
- Вспомнить? Почему нет? Говард Гарри. Капитан. Инженерные войска.
- Я задавал вам этот вопрос в течении трех недель.
- Я не помню ваших вопросов.
- Вы сегодня молодец, Гарри. Вы помните, когда вы попали в горы?
- В начале апреля.
- Какого года?
- Этого года. 1945-го.
- Сожалею, Гарри. Сейчас 1946-й. Май. Война закончилась. Большая часть ваших сограждан уже вернулась домой.
Когда я снова поднял глаза, он уже ушел. Мне нужно было время, чтобы все как следует обдумать. Тринадцать месяцев вычеркнуто из жизни. Война закончилась. С этого дня мое здоровье быстро пошло на поправку.
Я помню, как была взволнована медсестра, когда сказал, что мне некого уведомлять о моем спасении. Только Военное Ведомство. Что не имею ни родственников, ни жены, ни детей. Я хотел попросить, чтобы они разыскали Дэна Кристоффа и сообщили ему, что со мной все в порядке. Потом решил: будет гораздо лучше, если я просто предстану перед ним живым и здоровым.
