… Рельефная карта мира, Россия и прочие советские республики, заполненные морем голодающих беженцев; ввалившиеся глаза, измождённые лица…
«И НАКОРМИ ИХ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ОНИ ПРИПОЛЗУТ К ТЕБЕ НА КОЛЕНЯХ!»
… Всемогущий Даритель, раздающий еду склонившейся перед ним молчаливой толпе… СССР, весь мир на коленях, прославляющий великую, могущественную, всемогущую Америку, скандирующий: «А-ме-ри-ка!»…
…Звёздно-полосатый флаг… Белый Дом…
… Удаляющийся теперь от мысленного взора Харона Губвы. Он открыл глаза, вздохнул, улыбнулся.
Хорошо! Очень хорошо!
Теперь на очереди Москва, где сейчас раннее утро. Что ж, это время ничем не хуже любого другого, чтобы увидеть то, что ему хотелось. Губва набрал «ГЛОБУС, МОСКВА» на своём портативном терминале, его разум искал Кремль, глаза сузились, пока подвешенная сфера поворачивалась, повинуясь его желанию…
Самолет, кружась, покидал небо, словно ленивый падающий осенний лист или огромная серебряная моль, подпаленная жаром свечи. С момента взрыва прошло секунд десять. Внутри, пол, наклоненный под сорок пять градусов и перегрузка, скрепили Гаррисона и Вики, расплющили друг о друга и о прогибающуюся стену, около их сидения и окна. Двигатели встали, их завывание сменилось негромким шипением рассекаемого воздуха. Давление в салоне так или иначе поддерживалось, но управление самолетом было нарушено полностью. Ситуация была безнадежна, вращение усиливалось, поскольку угол спуска становился все более отвесным.
Впереди, дверь в кабину пилотов распахнулась, провернувшись на петлях, и через мгновение стюардесса перевалилась через развевающееся шторы, буквально перетащила себя или, скорее, вскарабкалась по проходу небольшого салона. Кровь хлынула и ее носа. Глаза были широко раскрыты, раскрасневшееся лицо наполнено страхом.
— Падаем! — задыхаясь промолвила она очевидное.
Гаррисон приподнял и придвинул Вики назад в ее собственное место и спросил:
— Всё совсем плохо?
Прежде, чем она могла ответить, он прочитал ее мысли: «Всё очень плохо». Она была страшно испугана, разум наполнен хаосом и мыслями о неизбежной смерти. И все же ее обучение вернуло ее к реальности, четко командующее как по книге.
— Ваши ремни безопасности… — она задыхалась: — Спасательные жилеты…
Гаррисон устремил своё зондирование мимо стюардессы в кабину. Разум второго пилота молчал, должно быть он ударился головой и теперь был без сознания. Первый пилот боролся с управлением, зная, что всё бесполезно, но все еще отчаянно пытался хоть как-то управлять покалеченным самолетом. Испуганный человек, осознающий что он умрет, но очень храбрый.
