— Пусть курнет, — разрешила Люся. — После-то не до курева будет.
— Что вы хотите со мной сделать? — поинтересовалась Аня без энтузиазма.
— Мало не покажется, — уверила Люся. — Затрахаем так, как ни один кобель не трахал. Любишь трахаться, да? Или только убивать намастырилась?
Наверное, она уже должна была трястись от страха, но Ане стало смешно. Надо же, какие ушлые, расторопные бабенки — и силы немеряной… Хорошо бы они ее придушили — всем напастям конец. Неожиданно — от тоски, от душевной пустоты — на нее напал говорун, все рассказала: и кем была, и как влюбилась в директора «Токсинора», и чем все кончилось. Да так складно выходило, бабищи заслушались, не перебивали. У нее самой на душе полегчало. Правильно говорят: хоть в колодец, да выплесни беду. Вскоре все трое сидели на краешке нар и дружно дымили.
— Да-а, — задумчиво протянула Люся. — Видишь, Ильюша, у богатеньких тоже свои заморочки.
— А то, — горестно отозвалось привидение-Ильюша. — Помнишь, как я надыбала пять штук у этого фраера?
— Помню, милая. Тебе Шурик чуть башку не оторвал.
— Скотина он был и остался… Что же нам теперь с этой горемыкой делать?
— А что можно сделать, раз подписались?
— Скажите, девочки, — полюбопытствовала Аня, — вам велено меня совсем прибить или только помучить?
— Сказать, что ли, Иля?
— Скажи, Люся. Токо сперва хорошо бы косячок давануть. Что-то башка больно чудная.
— Тогда надо Михалыча звать. — Люся скатилась с нар и бухнула в дверь кулачищами, вся камера содрогнулась.
Из-за двери отозвался юный суровый голос:
— Чего безобразничаете? А ну — тихо!
— Кликни Михалыча, сынок. Срочно.
— Счас кликну, хулиганка, не обрадуешься.
Через несколько минут дверь со скрипом отворилась и весь проем загородил тучный, пожилой милиционер. Они с Люсей о чем-то пошушукались, и что-то милиционер с укоризненной улыбкой передал из рук в руки, сопроводив подарок предостережением:
— Поаккуратнее там, шибко не увлекайтесь.
— Когда это мы увлекались, Михалыч? — обиделась Люся.
Вернувшись на нары, отсыпала товарке серого порошка из пакетика, и они мигом свернули по сигарете: Ане не предложили. Ильюша сказала:
— Зачем тебе, только будет перевод добра.
— Да я не очень и люблю.
После пары затяжек дамы расслабились, подобрели. И видно было, что обеих тревожит какая-то тяжелая мысль. Аня решила, что момент благоприятный для задушевного разговора.
— Вы, девочки, не сомневайтесь насчет меня. Я сопротивляться не буду. Выполняйте свою работу. Хотелось бы, конечно, чтобы не очень больно.
