Финики - Владимир Злобин

Посвящается таким

смелым и честным людям, как

Адам и Алекс.

Выражаю благодарность Дмитрию Рыжиченко.

        Если в рассказе "Ничего Особенного" я описал то, чего нет, в "Повести о настоящем пиплхейте" высмеял то, что есть, то       это моя последняя смелая фантазия на народную тематику, где я скажу по этому поводу всё, что хочу. Дальнейшее муссирование данной темы с моей стороны было бы простой накруткой популярности. В будущем, возможно, переключусь в народной прозе на другое, например, фантастическое направление.

      Те, кто заинтересовался романом, хочет сказать спасибо или как-то поблагодарить автора, может это сделать посредством личного общения со мной. Спасибо всем читателям, ваше внимание поддерживает мой творческий дух.

      Приятного чтения.

        В детстве я прочел научную книгу о том, что лет через десять в космос запустят совершенно новый космический аппарат, который будет двигаться с помощью солнечных парусов. Когда мой возраст незаметно подкрался к восемнадцатилетней отметке, то научный прогресс изрыгнул из себя не космический парусник, а новые прокладки с обтекаемыми крылышками.

      Так я впервые разочаровался в человечестве.

      У меня никогда не было девушки, поэтому я не был хорошего мнения о женщинах, но то, что случилось в начале одиннадцатого класса, поразило даже меня. Неожиданно, будто пройдя на каникулах ускоренный обучающий курс по превращению в проститутку, примерно половина моих одноклассниц, которых я помнил еще по глянцевым фотографиям из начальной школы, по милым белым бантам и шоколадным подаркам в руках, вдруг стала похожа на шлюх. Взбухшие груди, оттопыренные, как уши, задницы и разукрашенные вульгарно-животной косметикой рожи, заставляли думать, что план Даллеса не просто существует, но крайне эффективно работает. Это приводило в восторг моих друзей, и они до потных притираний в туалете, могли обсуждать свои сексуальные подвиги.

      - Какие у Нинки дойки!

      На дискотеке, посвящённой началу учебного года, Нинка, белокурая девчушка с лёгким дыханием, упоролась джин-тоником до такой степени, что красоту её груди в одном из попахивающих аммиаком подлестничных закутков, смогли оценить сразу несколько человек. Счастливцы ещё долго делились с окружающими такой героической победой.

      - Не, ну какие сиськи!

      В тот вечер, вместо того, чтобы потрясти новым телефоном и юношеским самолюбием на дискотеке, я читал дома сэра Артура Конан-Дойля. Моему скромному телосложению больше нравилась умственная нагрузка, чем физическая. Кроме того, я всегда считал, что тот, кто в детстве счастливо глядел в небо, уже не может интересоваться репертуаром Ласкового Мая. Мой лексикон хранил множество таких оправдательных оговорок, когда дело касалось мероприятия, на которое я не хотел идти, но все мои умственные построения как всегда рушил наш заводила: