— Три раза в неделю… М-м-м… Я больше к вам не приду. Вот. Вижу, какие вы уколы делаете Буиёну.
Гулиён неуклюже развернулся и, будто уставший лыжник, пошаркал к выходу. Неторопливо. Еле-еле.
Буиён машинально накинул халат, а доктору представился промежуток времени, чтобы укрыться за ширмой.
— Гулиён, подождите. Вы не можете просто так уйти. Мне же нужна определённость по поводу кладбища.
Высокая зарплата принуждала ритуального агента хорошо работать, тем более Буиён с лихвой оплатил услуги похоронного бюро, поэтому Гулиёну пришлось неповоротливо развернуться.
— Буиён, она ушла?
— Как видите, упорхнула через чёрный ход.
— У вас с ней серьёзно?
— Что именно?
— Ну, это…
Гулиён показал пальцем на измятую постель.
— Ну, нет. Это всего лишь мимолётное увлечение. Мы просто друзья. Потом вы же знаете, я смертельно болен.
— Первый раз об этом слышу.
— Странно. По-моему, весь город знает.
— Буиён, понимаете, я люблю её. Если бы не она, то я не стал бы притворяться инвалидом.
— Так вы не инвалид?!
— Нет. Я хотел быть к ней ближе. Только и всего.
— Гулиён, когда вы так ходите. Шарк, да шарк. На вас жалко смотреть.
— Что же мне делать?
— Всё честно ей рассказать. Или. На худой конец поменяйте болезнь.
— Вы думаете, она оценит?
— Думаю, да. Возьмите за основу сердечную недостаточность.
Гулиён схватился за сердце и чувственно вздохнул.
— Ах…
— Очень хорошо.
Из деревянного корпуса часов донеслись лязгающие звуки, будто карябали металлом о металл. Затем раздался бой. Створки часов со щелчком распахнулись; из глубины отверстия выскочила кукушка.
— Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку.
— Вот те раз. Год молчала. К чему бы это?
Гулиён в ответ сердечно улыбнулся.
Войдя в здание, нотариус, естественно, из нотариальной конторы устремился к лестнице; на пути стоял лифтёр.
— Зачем же пешком? Сделайте одолжение, пройдите в лифт.
Лифтёр показал искусный реверанс.
— Не волнуйтесь, мне не трудно подняться самому.
Нотариус взирал на происходящее свысока.
— Но, я вас прошу, сядьте!
Реверансы лифтёра смахивали на танец гопака.
— Ну, хорошо. Только, пожалуйста, скорее.
Сдрейфить нотариусу не давала кожаная папка, которую он трепетно удерживал в руке, потому что в ней хранилось завещание Буиёна.
— Сию минуту…
Лифтёр перевёл малое колесо зубчатой передачи лебёдки в положение «вира помалу».
Войдя в лифт, нотариус наткнулся на сидящую в полумраке полную женщину.
— Здесь какая-то женщина сидит. По-моему, она спит.
