Коля и Вероника (она была самой старшей в компании, ей недавно минуло двадцать лет, и поэтому она держалась независимо и несколько насмешливо в отношении остальных) ушли вперед и вскоре скрылись из виду.
Саша нашла темно-голубой колокольчик и изумилась, какими судьбами забрел сюда степной житель. Теперь, наедине с Петей, она не манерничала, была задумчива и грустна.
— Петя, не обижайтесь, но вы напоминаете этот степной колокольчик.
— Чем же, позвольте узнать?
— Вы так же забрели к нам нежданно и… не похожи на нас.
— Вы хотите сказать, что я… хуже? — насторожился Петя.
— Нет, нет! Совсем наоборот…
Щеки Саши залились краской.
Где-то неподалеку разливисто зааукали.
— Вероника, — сказала Саша и вдруг заговорщицки зашептала: — Ой, послушайте, что я вам расскажу. Только, Петя, никому ни слова!.. Вчера Николай объяснился Веронике… Это, должно быть, очень интересно, когда объясняются в любви!..
Петя в смущении ломал ветку крушины. Молодые люди пробродили в лесу несколько часов: набрали две корзинки земляники, нарвали цветов. Николай и Вероника успели побраниться, и по их кислым, отчужденным лицам было заметно, что у них произошла размолвка.
— Доаукались! — шепнул Петя Саше, и та звонко рассмеялась.
Обратно ехали шагом. У въезда в Воскресенское их остановила толпа крестьян. В руках у всех были косы.
Широкоплечий старик со слезящимися глазами, в выцветшей рваной рубахе и черных от грязи и пыли лаптях взял коня Зарайского под уздцы и, поклонившись, проговорил сипло и просительно:
— Извиняйте, молодой баринок. Передайте матушке вашей… Пущай не гневится — идем косить Зарайские луга. Потому как упреждали мы — без сенокосу нам никак нельзя… Невмоготу!..
Николай молча полоснул плеткой по лицу старика.
Конь взметнулся на дыбы и, свалив старика и еще двух мужиков, галопом полетел к имению. В толпе раздались крики, хриплая брань, угрозы. Петя хотел было помчаться вслед за Николаем, но, взглянув на бледные испуганные лица девушек, решил остаться.
Старика подняли. Он закрыл обеими ладонями лицо. Меж коричневых, огрубелых пальцев сочилась кровь.
Петю и девушек стащили с коней, окружили, — злые, потные, враждебно-пристальные.
— Вот они, баре, как разговаривают с нами!
— Щенок еще, а уже старика — плеткой!
Саша смотрела на крестьян в изумлении и страхе, точно перед нею стояло дикое племя индейцев из романа Фенимора Купера.
— Боже мой… Они нас растерзают! — шепнула она Пете и крепко ухватилась за его левую руку.
