Я направился вниз по ступеням, и при каждом шаге мне казалось, будто я наступаю в пустоту. Ступени как будто бы таяли под моими ногами, на месте ступеней проглядывали головокружительные бездны, но я хватался за перила и заставлял себя думать: «Шагай, Ленечка, это всего лишь сон, надо перетерпеть, сейчас ты спустишься по лестнице, выйдешь куда-нибудь в комнату и… и все пройдет».
Но ничего не проходило. В какой-то момент мне стало казаться даже, будто бы я не спускаюсь по лестнице, а поднимаюсь. Я продолжал шагать, но я не понимал, вверх ли я шагаю или вниз. Трудно объяснить это, но я не понимал даже, вперед ли я иду или назад.
На мое счастье, кожаный шлепанец соскочил у меня с ноги, я поскользнулся, упал на задницу, пару ступенек проехался на заднице вниз по лестнице и оттого окончательно проснулся.
Уцепившись рукой за перила, я попытался было встать, но голова очень кружилась, и я снова сел на ступеньки, постепенно приходя в себя и постепенно соображая, где я. Ну, конечно же. Я в доме-крепости на Рублевском шоссе. Я включился в безумную авантюру безумного Обезьяны. За последние пару суток я пережил столько приключений, сколько не переживал за последние десять лет. Все в порядке. За окном темно. Надобно встать, доковылять до бара в гостиной, выпить-таки глоток виски и пойти доспать до утра.
Стараясь не шуметь, я так и сделал. Вышел в гостиную, плеснул себе в стакан на пару пальцев «Гленморанжи», сделал большой глоток, плеснул еще и со стаканом в руках направился к своей спальне. Однако же в прихожей мне на секунду опять показалось, что я сплю. Когда я спускался к бару, дверь караульной комнаты оставалась у меня за спиной, и я не обратил внимания, открыта ли она. Теперь, когда я шел обратно, дверь караулки оказалась у меня прямо перед глазами. И она была приоткрыта. В караулке горел свет. В проем двери я увидел Ласку и Банько. Ласка сидела на столе, отклонившись назад к мониторам и опираясь на руки, а голые ноги раскинув по спинкам стульев. Банько стоял у Ласки между ног, джинсы у него были спущены ниже колен, и голые его ягодицы ритмично сокращались и расслаблялись в такт осторожным фрикциям. Они занимались любовью. Ласка посмотрела на меня, улыбнулась и, не прерывая своего занятия, дотянулась ногой до двери и толкнула дверь большим пальцем ноги так, чтобы закрылась. И дверь почти закрылась. Оставалась совсем небольшая щелочка. И я, проходя мимо, потянул дверь караулки на себя так, чтобы щелкнул замок. Я понимал, конечно, что Ласка понимала, что это я закрыл дверь снаружи, как бы говоря: меня не касается, девочка, как там распределяются роли в тройственном вашем союзе, меня это не касается…
