— Это. Что-то. Уже совсем. Вы и вот вы. Меня не. Знаете. Это вы. Мне. Дело. Шьете? Или как. Там оно. Называется?
— Он каким именем назвался? — спросил сержант.
Инспектор ответил, заглянув в свой блокнот.
— А вчера, когда я его спрашивал, он сказал, что его зовут Ллев, — продолжал сержант. — Очень тщательно проследил, чтобы я записал имя правильно. И чтобы правильно произносил. Не «Лев», а именно «Ллев». Все эти заграничные заморочки. У меня там записано его полное имя. На Марпл-стрит. Его вчера туда приводили.
— Кого. Приводили? Куда? Что. Ради. Бога.
— За что приводили? — спросил инспектор.
— Кричал какой-то девчонке в открытом окне. Отговорился, что думал, будто она занимается этим самым. Кричал: «Давай это самое» и «Как насчет небольшого… ну, в общем, того». И делал жесты.
Сержант продемонстрировал парочку этих жестов.
Инспектор спросил:
— А он откуда? Зачем приехал?
— Он из цирка. Другое дело, как цирк вообще здесь оказался, при наших законах? Животные, то да се. Иностранцы, подрывные элементы. Клоуны и иже с ними. Назвался Трусливым царем зверей. Звери и есть, да. Я так понимаю, хотел заманить доктора Гонзи на это их шоу уродцев. И доктор Гонзи, в моем понимании, очень правильно разозлился. А этот в ответ разозлился неправильно. В моем понимании, так поступать некрасиво.
— Это несправедливо, — возмутился я. — Это был кто-то другой. Доктор Гонзи был в подавленном настроении. Собирался покончить с собой. Или кого-то убить.
— Кстати, по поводу этого свистка, — сказал инспектор, покачивая свистком на шнуре.
— Мистер Тьма, — сказал я. — Нет, погодите… мистер Дункель.
— Ну вот, — сказал очень довольный сержант. — Этот Дункель у них директор. Я бы на твоем месте пока подержал парня в участке, а потом вызвал бы Дункеля. Пусть он его забирает домой. Но сперва пусть чуток посидит, ему полезно. Видишь, он знает Дункеля. Вот тебе и доказательство, кто он такой. Простая дедукция, я бы сказал, или логическое рассуждение.
— Так и сделаем, — сказал инспектор, а потом обратился ко мне с профессиональным холодным спокойствием: — Пора уже повзрослеть, малыш. Врать полиции — нехорошо. У нас почтенное общество, уважаемое, и мы знаем, как разбираться со всякими непочтительными элементами. Уведите его.
Он придвинул к себе коробку с входящей корреспонденцией и сделал вид, что погрузился в работу, всем своим видом демонстрируя отвращение к моей персоне. Двое констеблей засуетились, как будто очнувшись от долгих чар, и принялись подталкивать меня к пластиковой занавеске. Сержант сказал, уже совсем другим тоном:
