– При чем тут Христос?
– Христианское участие… – не сдавался Григорий Гаврилович.
– При чем тут участие? Он помолчать может? Он может не мешать ведению суда?
– Может.
– Я напоминаю об этом в первый и последний раз. Что вы можете сказать о сроках заключения в случае обнаружения умысла? Пятнадцать или же пожизненное?
– Я считаю, что пожизненное заключение – это то, что нужно и даже необходимо.
– Вы это говорите как защитник?
– Как защитник.
– А что нам скажет обвинение?
– А обвинение попросит два пожизненных срока, из которых первый поглотит второй.
– Ах вот оно что? То есть дело за малым – надо найти-таки умысел. Есть ли у обвинения на сей счет какие-либо соображения?
– Есть! Ваша честь, он прибыл из Москвы.
– Вы считаете, что покидание Москвы возможно только при наличии преступного умысла? Или же уже само покидание столицы и есть и умысел, и само преступление?
– Нет, ваша честь, но он выехал из Москвы, достигнув провинции.
– Посещение провинции вы полагаете преступлением?
– Ваша честь, посещение провинции я считаю предлогом, скрывающим сам умысел.
– Так в чем же он, этот самый предлог и умысел, на ваш взгляд, состоит?
– Он состоит в том, что под предлогом посещения провинции обвиняемый прибыл к нам с целью наблюдения, сбора информации.
– Сбора информации о чем?
– О нашем естестве. О нашей жизни, о быте.
– Наш быт вам кажется чем-то секретным, сохранение которого в тайне считается делом государственной важности?
– Я полагаю, что обвиняемый собирал информацию тайно.
– А если б он собирал информацию явно, то и умысла бы не было?
– Умысел был бы, но в этом случае он был бы защищен предписанием.
– То есть наличие предписания, задания, посыла служит оправданием для умысла?
– В этом случае, ваша честь, умысел превращается в волю вышестоящего руководства.
– Правильно ли я вас понял, что любой умысел, санкционированный вышестоящим руководством, является не преступлением, а благодеянием?
– Совершенно верно, ваша честь.
– Ну что ж, в этом, по крайней мере, есть своя логика. Итак, умысел – тайный сбор информации. Чем обвинение подтвердит это свое заявление?
– Вот! – и с этими словами Григорий Гаврилович, к моему немалому удивлению, сделал вперед несколько деревянных шагов и положил на стол перед судьей кучу моих «регистрации».
– Ну, – председательствующий внимательно с ними ознакомился, – и что с того-с? Это принятая у нас норма – регистрировать всех прибывших и отмечать их перемещение. В чем тут умысел и тайный сбор?
