Дима забежал на кухню. Бабушка чистила картошку.
– А ты, бабушка?.. Ты не хочешь пойти, лето проводить?
– А ты, давай, картошечку со мной почисти, и мы вместе пойдем…
Дима схватил со стола нож и, придвинув табурет к тазу с водой, принялся чистить картошку.
Буквально через минут десять вся картошка, что была в корзине, была обработана. Агафья Алексеевна похвалила внука – за то, что быстро управился с картошкой, и за то, что всегда хороший, отзывчивый, помогает в хозяйстве.
Выйдя во двор, Дмитрий ощутил, как две крупные капли упали ему на голову. Он посмотрел вверх – небо было светло-серое, с редкими перистыми тучами. Он протянул руку с растопыренной пятернёй и ощутил, как его ладонь осыпают мелкие прохладные капли.
– Бабушка, может, не стоит?
– Этот дождик совсем слабенький, – ответила бабушка, защёлкивая навесной замок. – И не на долго. Пошли. – Она обвила своей сухощавой рукой талию внука, и они пошли по узкой тропинке.
Когда они вышли за ворота, Дима убрал с талии бабушкину руку и с виноватой улыбкой сказал: – Теперь ты иди впереди. Веди меня.
– Хорошо-хорошо, – после недолгого замешательства согласилась бабушка Агаша и, усмехнувшись внуку, заспешила по обочине.
Дима неспешно шел за ней. Потом, пройдя с полкилометра, ускорил шаг.
Агафья Алексеевна шла быстро, очень быстро для своего возраста. Глядя на неё сзади, можно подумать, что этой женщине лет пятьдесят. Прямая, с гордо поднятой головой, энергичная, с легкой поступью. Лишь седые волосы, выступающие из-под разноцветного платка, выдают её настоящий возраст. Если смотреть на эту старушку спереди, то можно дать ей больше – лет семьдесят с небольшим. На самом деле бабе Агафье восемьдесят один год.
Проводы лета Дмитрий отметил скромно. Пил мало, в развлечениях – борьбе на руках, лазании на столб с воздушным шариком, прикреплённым к самой верхушке, и танцах – не участвовал, а на развлекающихся смотрел с грустью. С молодёжью общался мало. Как только начало смеркаться, он ушел. На вопрос бабушки: “Ты что, уже наелся-напился?” ответил: “Надо идти – мемуары читать”, и ушел. Бабушка осталась с подругами, которые уже были навеселе и вовсю рассказывали сплетни и байки.
Зайдя в спальню, Дмитрий взял дневник деда, и, усевшись на кровати поудобнее, стал читать. Чтение быстро утомило его. Прикрыв глаза, Дима откинулся на подушки и воспроизвёл в уме фрагмент из жизни, в котором присутствовал его недавно умерший родственник.
Вот они ползут по-пластунски. Диме пять лет. Деду – шестьдесят пять, но он с резвостью ребенка играет в войну. Они ползут в надежде незаметно настигнуть фашистов. “Эх, друг, собаку бы нам…” – с досадой шепчет улыбающийся внук. “Ага” – совершенно серьезно соглашается дед и, заметив проходящую мимо курицу, тихо – чтобы воображаемый противник не услышал, зовет её: “Мухтар, ко мне…цып-цып-цып…” Дима заливается звонким раскатистым смехом. Дед тоже смеется, ударяет внука по спине: “Тихо, солдат!.. Не гогочи!.. Хочешь, чтоб немец нас заметил?!”
