Юра усмехается, и разочарование исчезает:
– Где мы сейчас?
– Во Львове. В «Открытом кафе».
– Какой сейчас год?
– Две тысячи третий.
– А как меня кличут, хоть помнишь?
– Помню. Гагарин.
Юра дал мне прикурить сигарету. От никотинового дыма я сразу почувствовал себя лучше. Тело снова стало моим телом… а не… куском памяти или чего-то в этом роде. Гагарин сказал, что теперь будет хорошо, если мы просто посидим и покурим. Это должно вернуть меня в прежнее состояние.
На этом завершился круг моих воспоминаний про кафе. Гагарин не ошибался – теперь я в самом деле чувствовал себя собой, но – более легким, более свободным. Хотя и страшно утомленным. Глянул на часы – только половина третьего. Глаза слипаются.
– А это правда, – спрашиваю, – что вас на курсах учили, как можно высыпаться за два часа?
Гагарин кивнул, все так же глядя прямо перед собой.
– Тета-ритмы, – проговорил он. – Они отвечают за глубокий сон без сновидений. Если ты научишься контролировать тета-ритмы в мозгу, сможешь спать молниеносным сном. Силы можно восстановить за какие-нибудь сорок минут.
– А как можно контролировать тета-ритмы?
Гагарин помолчал, усмехаясь.
– Когда ты будешь во сне без сновидений и при этом сможешь оставаться в сознании, это он и будет. Контроль тета-ритмов. Но это требует тренировок, знания специальных техник. Биообратная связь, если коротко.
– Научи меня, – брякнул я легкомысленно.
– Зачем тебе это?
– Я хочу восстанавливать силы за сорок минут.
– А остальное время чем будешь заниматься?
Я хмыкнул. Еще какое-то время мы сидели молча и курили. Гагарин много курил, и я рядом с ним, за компанию, тоже стал курить, как сапожник.
– Существует нечто большее, чем техники, – заговорил Гагарин, словно продолжая какую-то мысль. – Нечто более важное, чем тета-ритмы.
– Что именно? – я не совсем понимал, куда он клонит.
– То единственное, для чего нужны тета-ритмы. Если ты не знаешь, о чем я говорю, тогда остальное – просто куча мусора.
На миг я почувствовал себя обиженным – откуда ему известно, знаю я или не знаю, о чем он говорит?
– Ну, а ты испытай меня, – сказал я.
Он поднял бровь:
– О’кей. Представь себе, что ты бессмертен. И всемогущ. Представь, что ты вечен и полон сил. Вопрос: чем ты будешь заниматься все это время?
Я сперва гоготнул, мол: «Элементарно, Ватсон». Гагарин тоже хохотнул, наблюдая за мной. Я смотрел на свое отражение в его прямоугольных солнечных очках и видел там человечка, который постепенно приобретает растерянный вид. Гагарин снова хохотнул.
