Бескомпромиссный офицер, потомок искусных еврейских кондитеров, по воле рока ставших солдатами из черноморского города с драматической судьбой и гордым греческим названием Севастополь, в свободное от защиты шаткого ближневосточного мира время сосредоточенно украшающий сложносочиненный торт и знающий почти все тонкости кухни любой точки земного шара, вызывает как минимум заинтересованность.
В чувстве юмора русской императрице Екатерине II отказать было трудно. Одержав верх над крымским ханом и присоединив к России Крымский полуостров, она выбрала идеальную бухту для строительства крупного порта и поставила редкой красоты город на месте некогда разрушенной ханами греческой колонии Херсонес, дав городу царское, но меж тем греческое имя Севастополь и этим частично восстановила справедливость. Именно Севастополю и предстояло стать главной военно-морской базой России на Черном море.
В начале 19 века многочисленная еврейская община города поставляла гарнизону товары и продовольствие. В то время у кондитера Баруха Гиршгорна, было все, о чем можно только мечтать – дело, приносящее и доход, и удовлетворение, верная, любящая жена, двое взрослых сыновей и юная дочь, доброе и милое существо, и, если бы не хрупкое здоровье девочки, Барух вполне мог бы считаться одним из самых счастливых евреев царской России. Но в 1828 году на юге России разразилась эпидемия чумы, к счастью, не затронувшая Севастополь, вокруг города было установлено карантинное оцепление, Россия в ту пору вела войну с Турцией, и допустить падение стратегически важной военной базы России было невозможно. А в 1829 году император Николай I издал указ, обязывающий всех евреев Севастополя навсегда покинуть город в двухгодичный срок. Это была настоящая трагедия для семейства Гиршгорн, увозить куда-то Якобину было нельзя – девочка постоянно болела, и переезда через зону эпидемии не пережила бы.
– Император повторяет ошибку короля Фердинанда II, – говорил старший сын Марк, – которого спустя 30 лет, после Альгамбрского декрета Сулейман Великолепный назвал глупцом, разорившим Испанию и обогатившим Османскую Империю.
– Тише, пожалуйста, тише, – просила его мать.
– А разве я не прав? Да, мы народ, волею судеб лишенный своей земли, но разве мы не вносим значительный вклад в экономику, в науку, искусство тех стран, где родились. По-моему, отрицать это просто недальновидно.
– Ты прав, только, пожалуйста, тише.
Но, как выяснилось, такого же мнения оказался и адмирал, военный губернатор Севастополя Алексей Грейг. Грейг неоднократно ходатайствовал об отмене указа о выдворении, который мог бы нанести существенный урон экономике города, но добился лишь перенесения срока изгнания на год, а затем на два.
