— Это и есть дубина, — мальчишка выставил перед собой клинок.
Хес опустил меч.
— Ноги шире, а то стоишь, как на балу. Правую вперед, — он кончиком своего меча легонько стукнул по голени, поправляя стойку. — Да расслабь ты запястья, что ты судорожно держишься, как утопающий за соломинку? Спину выпрями, она должна быть жесткой; руки на уровне груди, локоть не провисает… Давай-давай, корчит рожи он мне тут…
Хес издевался, по мнению послушника, над ним не менее двух часов, начиная с самых основ: положение корпуса, основная защитная стойка и правильный шаг. Но Исэйас устал так, как будто пробежал все то расстояние, которое они проехали сегодня, пешком за лошадьми. Измученный и взмыленный, он, поминая охотника всеми ласковыми словами, которые знал, удалился смыть с себя всю грязь в маленьком, весело звенящем ручейке.
Хес, проводив взглядом взъерошенного и недовольно бурчащего юношу, бросил в закипевшую в котелке воду горсть приятно пахнущих трав. У мальчишки определенно были способности: он инстинктивно чуял оружие и, что гораздо важнее, противника. У него могло бы все получиться, если бы он так не упрямился и не спорил с ним по малейшему поводу. Охотник нахмурился. Помниться, он как-то сказал Ролло, что скорее удавится, чем возьмет себе ученика, на что тот только посмеялся и заявил, что просто не нашел еще того, кого хотелось бы научить всему, что знаешь сам. Похоже, его друг оказался прав. Как и всегда.
Исэйас, замерзший, но переодевшийся в чистое, вернувшись на место стоянки, застал сурового охотника с какой-то растерянной, но светлой улыбкой на тонких губах.
* * *
Сначала ощутимо похолодало, а вскоре поднялся и ветер. Легкий туман, до этого невесомым пологом лежавший на земле, оказался безжалостно разорван в клочья налетевшими порывами холодного воздуха. Свинцово-серые угрюмые тучи, точкой видневшиеся на горизонте, за какую-то четверть часа угрожающе нависли над дорогой. В брюхе сиреневатого чудовища глухо грохотало, и по его клубящейся шкуре то и дело проскакивали ослепительные всполохи молний. Ветер усиливался, завывая, точно раненный зверь. Деревья по сторонам дороги испуганно затрепетали и пригнулись под натиском проносящихся вихрей.
Не спасали ни теплые жилеты, поддетые под льняные рубашки, ни теплые плащи, в которые закутались путешественники. Яростные порывы жесткого ветра хлестали, казалось, со всех сторон, срывая капюшоны с застигнутых непогодой странников.
Исэйас тайком вытирал слезящиеся от ударов ветра глаза и кутал озябшие руки в полы плаща. Его смирный, но довольно медлительный мерин не успевал за все прибавляющим ход вороным Хеса. Сам охотник, хоть и щурился, но не выглядел так, как послушник, напоминавший замерзшего и взъерошенного воробья.
