– Я знаю, но это только одну минутку займет…
– Выключите этот долбаный свет! – гаркнул Яков.
Гостья выключила и включила напряжение, и лампа засветила ровно.
За это Яков удостоил гостью взглядом. Перед ним стояла смуглая, черноволосая, изрядной красоты женщина. Девушка.
– Вы еврейка?
– Нет, я…
– Жаль. С ними весело. До свидания.
– Так вы не послушаете…
– Нет.
– А может, хотя бы…
– До свидания.
Девушка не тронулась с места, прислонилась спиной к двери, будто это не Яков ее прогонял, а она не хотела выпускать его.
– Ну, вы должны меня вспомнить. Светла на Казантопулос и группа «Кайрос». Помни те? Коктебель? Две тысячи седьмой?
Шорох коробок прекратился. Яков резко выпрямился, так что потемнело в глазах.
– Коктебель? – Яков присмотрелся внимательнее к лицу гостьи, скрытому за яркой косметикой, которая делала ее похожей на жрицу в маске – например, на жрицу Солнца у древних инков. Взгляд сполз на грудь, приподнятую бюстгальтером за майкой цвета хаки.
– Вы пришли сказать, что у меня есть сын?
– Нет, я пришла его с вами сделать.
– Я не люблю детей.
– А разве ваше творчество – не ваши дети?
– Моя работа стерильно чиста и бесплодна. Я звукорежиссер, а не композитор. Ты пришла от них?
– Нет, я пришла, вообще-то, за некоторой музыкальной консультацией. И рада, что удалось вас хоть как-то отвлечь от ваших дум, маэстро. Я хочу записать альбом, хочу быть певицей. Вы мне поможете?
«Кто это у Жана Кокто говорил: "Смерть звучит как эхо"? Не ты, случайно?» – спросил он мысленно, а вслух сказал:
– Светлана – это не твое имя. Твое настоящее имя – Йоланта. Кто из твоих родителей был греком, напомни мне?
– Я рада, что вы вспомнили меня, композитор. У меня впечатление, будто я пришла помочь вам. Вы не знаете, почему мне так кажется?
15
Матвей ждал его возле входа в ресторан и курил. На улице было холодно, а Матвей стоял без плаща, в одном пиджаке.
– Я же просил: на полчаса раньше.
– Пробки на улицах. Все так серьезно?
– Нас уже ждут в подвале.
Матвей докурил и поправил галстук.
16
На диване сидел только один человек. На столике перед ним стоял калебас с мате. Кресло слева было пустым.
– Господин Богус, позвольте представить вам моего брата, композитора Якова Гораха-Евлампию.
– Маэстро, – незнакомец поднялся и зааплодировал. – Вы пришли. Зовите меня Богус. Просто Богус.
Якову бросился в глаза его загар. Несколько секунд все трое молчали. Загорелый нажал на кнопку вызова официанта. Яков закурил сигарету с чабрецом.
