Яков оставил Яне телефон начальницы и спросил, что это за чувачок, с которым она так страстно зажималась в уголке.
– Это Коля, – смущенно улыбнулась Яна.
– Это он – творческая личность?
– Нет. Мой уехал за границу. Он тут ненадолго останавливался. Говоришь, у вас там рабочий день с девяти до пяти?
11 Яна так и не пришла к ним. В этнокафе Яков больше не заходил.
Все краковские татуировки камнем давили на него, когда он вспоминал Ирену.
Его било холодным потом, когда он думал про Яну.
В Киеве Яков открыл для себя, что ад есть и что ад – это другие.
12 Из-за миазмов города Яков страдал мигренями. Его сознание иногда не выдерживало и угасало, словно в голове выключали лампочку. Он не знал больше, кто он, грудь его по ночам раздирали пестрые попугаи. Он плохо спал. Он шептал по ночам имя Ирены, которая дала напиться отвара забытья.
Его начальница читала эзотерическую литературу, любила суши и делала бесподобные минеты. Яков любил японскую кухню и временами увлеченно диспутировал с начальницей про тетраграмматон и авторитетность учения Мельхиседеков, но вскоре ему надоело и это. Его привалило тяжелой могильной плитой. Он понял, что его Sol разрушено, а точно выверенная лаборатория, выстроенная внутри головы, сокрушена дотла. Бессмертный, беспамятный, неприкаянный. Это конец.
Когда он должен был ехать под Канев хоронить себя живьем на Бабиной горе, появилась Майя.
13
На вокзале, сойдя с поезда, Яков купил пачку красных «Прилук».
«Нужно привести себя в сознание».
Киев манил теплом и низким декабрьским солнцем.
«Нужно собраться», – сказал его разум и дико расхохотался.
Наряд милиции прошел мимо Якова, с подозрением изучая его лицо. Снежно-белый воротник рубашки, черное, как сажа, тонкое пальто, дорогой кожаный портфель, древесные и морские нотки в парфюмах – нет, он не мог показаться подозрительным. Кто угодно, только не он.
В голове взорвался еще один приступ хохота разума, и Якова пробил пот.
На студию. Собрать вещи. Успеть к пяти в центр.
В пять – встреча с заказчиком.
«А ты – в хлам! А ты – в хлам!» – проскандировал разум и расхохотался. 14
В кабинете пованивало переспелой хурмой и барахлило освещение. Одна из ламп дневного света то гасла, то вспыхивала с громким раздражающим звуком. Яков вытаскивал из ящиков свои бумаги.
В дверь постучали и, не спросив разрешения, вошли.
– Добрый день. Меня зовут Светлана. Мне ваша директриса сказала зайти к вам…
– Я занят, – сказал он, не поднимая головы.
