Интересно, вернулась ли уже Очаровательная Фея домой? Завтра вечером она будет танцевать в «Спящей красавице» и этой ночью должна хорошенько выспаться. А проклятый дождь пусть идет — его шум убаюкивает.
Но зачем он старается заговорить себя? Ведь от профессорского стола его отделяют лишь каких-то два шага. Он должен сделать их, в конце концов, и убедиться собственными глазами, что там ничего не осталось. Если это так, то субъект, который сидит сейчас в тепле, может спокойно курить свою трубку. Время работает в его пользу.
Аввакум выпрямился, обошел кресло и остановился с левой стороны. Сейчас весь стол был у него на виду.
Телефон, арифмометр и пепельница были не в счет, так же как логарифмическая линейка и стакан с цветными карандашами.
Но зато все остальные предметы следовало тщательно проверить. Их было не так уж много. Томик Ларусса, первый том Большой энциклопедии, теория вероятностей и уже знакомые латинский словарь и грамматика.
От этих двух книг на него словно повеяло смертельным холодом — шифрограмма, очевидно, была составлена из условных слов по-латыни. Сложнее этого невозможно придумать.
Кроме книг, на столе в беспорядке лежали десятки черновиков, исписанных бесконечными колонками цифр.
Ведь, чтобы расшифровать, например, три колонки пятизначных цифр, возведенных в десятую степень, требовалось множество вычислений, — ими можно было исписать страницы самой толстой тетради. И сейчас перед ним как раз лежали кипы листов с вычислениями, но в своем хаотическом беспорядке они не говорили абсолютно ничего. Все же он начал собирать разбросанные черновики и даже попытался придерживаться какой-то системы, которая на самом деле существовала лишь в его воображении.
И в тот миг, когда он уже сознавал всю бесполезность занятия, в тот миг он заметил раскрытую тетрадь, лежавшую возле арифмометра под стопкой чистой бумаги.
Аввакум схватил тетрадь с такой прытью, словно там отчетливыми буквами была изложена тайна жизни. Листы скрепляла спираль из тонкой проволоки. Но от первого листа сохранились лишь мелкие остатки между витками.
Все остальные листы сохраняли белизну.
Мог быть исписан лишь один лист, а его оторвали.
Разделавшись с профессором, убийца поспешил уничтожить именно его.
Но что хранил вырванный лист? Разгадку тайны? В корзине, стоящей на полу, чернели остатки сожженной бумаги. Лейтенант, взволнованный находкой пуговицы, не заметил их.
Ну хорошо, Аввакум их заметил, а что дальше?
