– А если, – улыбнулась доброжелательно, – не подпишут?
– Лето, – девица удивилась. – Все на даче. Вот если бы зима…
Встречный поток иссяк. Свернув, въехала на парковку.
Шла, поигрывая ключами. Стеклянные створки разошлись автоматически.
– У вас есть электрические плитки?
– В отделе техники, – продавщица, дежурившая у входа, мотнула подбородком.
Садовая мебель, тазы, тапочки, настольные лампы, торшеры – всё местного производства. Шла вдоль поперечных стеллажей. «Понаделали. Уйму говна. Кто-то же покупает…»
– А я думаю – этот… За семьсот двадцать. Обои-то желтенькие… Или вон тот, зелененький, – тетка в красном сарафане сравнивала ценники. – Зелененький лучше: за шестьсот девяносто…
В отделе техники тон задавала белизна. Белоснежные контуры: твердость белого цвета.
Супружеская пара сделала свой выбор: муж тащил картонную коробку.
– Ну и как ты его пихнешь? Ширина-то два пятьдесят… – сарафан цвета пожарной машины мелькнул в дверном проеме.
– Пихну… Подвяжу багажник…
Цепким взглядом обшарила электрические плитки. На секунду шевельнулось сомнение: в сущности, и нужна-то на пару дней. Если бы не тетка в красном сарафане, взяла бы самую дешевую, отечественную. «Потом кому-нибудь подарю. Наташе, – вспомнила домработницу, с которой сложились добрые отношения. – Кажется, у нее есть дача…»
Пожарный сарафан горел в отделе напольных покрытий. Продавец отматывал линолеум. Проходя мимо, бросила короткий взгляд. «Так и есть – пестренький», – отметила удовлетворенно.
– Где тут у вас подушки?
Девица, перебиравшая принадлежности для бани: войлочные шапки, ковшики, лоханки, сбитые из дерева, – задумалась:
– Там, за вокзалом. Сперва супермаркет, потом «Семена и удобрения», потом…
Вот именно. В этом все и дело: вырвать себя. С корнем, из этой почвы, в которой прорастают одни и те же семена… На одних и тех же удобрениях…
Свернула к кассе, одной рукой прижимая к себе коробку, другой нащупывая кошелек.
– В отделе проверили? – баба, сидевшая за кассой, осведомилась строго.
– В отделе нет продавца, – ответила наобум, но твердо: не хватало тащиться обратно.
Твердость сработала. Вздохнув, кассирша взялась за коробку: распечатала, сунула вилку в розетку:
– Греет, – рука с перламутровым маникюром лежала на конфорке. – Маша, подай-ка бланк.
Девица, прозябавшая за соседней кассой, порылась и протянула.
Красный сарафан сопровождал тележку с рулоном. Тележка выруливала к свободной кассе. Девица, подавшая бланк, встала:
