Она настойчиво позвонила, потом еще раз. Когда Иоганна отворила, в халате, накинутом на ночную рубашку, Марлена молча прошла мимо нее в квартиру. Иоганна последовала за ней. Она помогла ей снять жакет, налила коньяка в рюмку и внимательно смотрела, как Марлена пьет. Потом взяла полотенце и принялась вытирать мокрые от дождя волосы подруги. Достала лед из холодильника, чистую салфетку и сделала ей компресс.
— Положи на лицо. У тебя глаза совсем заплыли.
Она попыталась снять с нее разорванное платье, но Марлена удержала ее:
— У тебя есть фотоаппарат?
Иоганна непонимающе уставилась на нее.
— Я хочу, чтобы ты меня сфотографировала.
— Если тебе нужны доказательства, обратись к врачу.
— Я это сделаю утром. Но мне нужна и ты в качестве свидетельницы.
Иоганна достала аппарат и щелкнула ее. Потом принесла одеяло.
— Значит, он тебя избил. И…
Марлена молча кивнула.
Иоганна сменила компресс.
Марлена горько рассмеялась:
— Итак, меня принудили. Так это сформулирует законник. — Она допила рюмку. Потом встала.
— Ты куда? — изумленно спросила Иоганна.
— Домой.
— Зачем?
— Чтоб запечь жука в пирожное… — Она улыбнулась. — Не бойся, я не сумасшедшая. Я возвращаюсь из-за Андреа. Хочу быть дома, когда она проснется.
— А Бернхард?
— Дрыхнет. Он заснул сразу после того, как… показал мне, что он стоящий мужик.
Она обняла Иоганну и поджала губы:
— Я еще посчитаюсь с ним, Иоганна. Обещаю тебе.
— Но как?
— Я знаю, как поступить. Если он хочет меня остановить, ему придется меня убить.
Марлена проснулась в холодном поту. Горло саднило, челюсти свела судорога.
Она бросила взгляд на Бернхарда. Он что-то бурчал во сне, потом вдруг потянул одеяло и накрылся им с головой. Марлена встала с кровати и прошла в ванную. Было шесть утра. С тех пор как она пошла работать, ее день начинался рано.
Спустя два часа она уже сидела в приемной на первом этаже, за столом с несколькими телефонами и факсом и разбирала бумаги, пришедшие с вечерней почтой. Каждому сотруднику, проходившему к лестнице или лифту, она улыбалась: дружелюбно — женщинам, чуть загадочно — мужчинам. Когда мимо прошел руководитель рекламного отдела Давид Эриксон, ее улыбка потеплела. Она считала его в некотором роде своим амулетом. Высокий, светловолосый, зеленоглазый, сказочный, как принц, — ее амулет, который принес ей удачу в тот день когда она прорвалась к шефу. На самом деле, она всегда немного терялась, когда он с ней здоровался. Боже, что за мужчина! Она вела себя как ребенок, протянувший руку за огромным ванильным кренделем. Очень хочется, хотя и понимаешь, что кусок для тебя великоват.
