Она быстро освоилась с работой. Даже сложный селекторный аппарат постепенно перестал пугать ее. Трудности доставлял только объем работы — когда одновременно начинал работать факс, звонил телефон и у стола толпились нетерпеливые посетители. В такие моменты требовались крепкие нервы и несомненные организаторские способности, чтобы не потерять контроль за происходящим. Поэтому к вечеру она выдыхалась, чего, естественно, старалась дома не показывать.
Бернхард, как опытный боксер на ринге, старался не пропустить у противника ни малейших признаков усталости.
Мысли о домашних неурядицах угнетали ее. В ту памятную ночь она до рассвета просидела в гостиной, раздумывая, какую стратегию ей избрать. Марлена рассчитывала на то, что Бернхард ничего толком не помнит о происшедшем, о том, как он обругал и ударил ее, а потом насильно овладел ею, потому что в этот момент она ни психически, ни физически не могла сопротивляться ему. Марлена понимала, что ее брак потерпел крушение. Если б она еще любила Бернхарда, то, вероятно, попробовала бы начать все сначала. Но она не любила его.
Любовь — всего лишь затасканное понятие для легковерных дураков. Они влюбляются, сходят с ума друг по другу, и все это длится, пока адреналин в крови не придет в норму, и тогда все успокаивается. И в этот момент очень важно, чтобы страсть сменилась сексуальной привязанностью, наряду с уважением и дружбой. Но ни уважения, ни дружеских чувств она больше не ощущала к Бернхарду, а ее сексуальная привязанность была так ничтожна, что, можно считать, ее почти и не было. Однако она честно признавалась себе, что ее холодность к мужу объясняется не только той безобразной ночной сценой. Нет, если быть честной самой с собой, то надо признать, что как сексуальный партнер Бернхард ей давно был уже безразличен. Уже несколько недель — ничего, никакого секса! Эротическая катастрофа! Не затаскивать же ей к себе в постель какого-нибудь парня, чтобы компенсировать собственную неудовлетворенность. Нет, надо забыть об этом. В ее жизни множество куда более важных вещей, над которыми ей приходится ломать голову. В конце концов, может, она вообще фригидна. Но когда она видела перед собой доктора Эриксона и невольная дрожь пробегала по ее телу, она начинала очень даже сомневаться в своей холодности.
Бывали минуты, когда ей становилось даже жаль Бернхарда. Он был глубоко подавлен, когда на следующее после ночной безобразной сцены утро увидел ее разодранное платье и следы крови на лице. Он лишь беспомощно повторял, что она должна была видеть, в каком он состоянии и что из этого может выйти. Тогда они пообещали дать друг другу передышку. Но со стороны Марлены это было не совсем честное обещание, ибо эту паузу она собиралась использовать для того, чтобы уладить все свои дела. Где, например, ей жить после развода? Каково будет ее финансовое положение? Может ли она позволить себе хорошего адвоката?
