— Не думала! Ну так подумай сейчас, чем меня накормить. — Он доплелся до холодильника, достал яйца, ветчину и молоко. — Сделай омлет!
— Сам делай свой омлет, — презрительно сказала Марлена и двинулась из кухни.
Бернхард схватил ее за руку:
— Сделай хоть что-нибудь на ужин, раз уж ты в постели ни на что не годна. Что я, зря, что ли, даю тебе деньги?
Марлена в ужасе уставилась на него. Будто клинок вошел ей в грудь. Ее жизнь мелькнула вдруг в мозгу, похожая на мозаику, вдруг распавшуюся на мелкие кусочки. Ее мечты о будущем развеялись, как легкий весенний ветерок. Муж, жена, ребенок. Любовные романчики. Тень отца. Присутствие Бернхарда, связывающее ее тысячью нитей, с каждым днем становится все туже. Этот пьяный злой мужчина, эта атмосфера ненависти и презрения, это взаимное непонимание. И каждый из них знает о своем оружии, и на этот раз ее оружие сильнее, потому что она борется не за обладание своим мужем — как он за обладание ею, — она сделала ставку на его проигрыш.
— С первого числа следующего месяца я сама буду зарабатывать себе на жизнь, — холодно сказала Марлена.
Он презрительно усмехнулся:
— Это ты так думаешь. Но боюсь, тебе придется распроститься с мыслями о работе.
— Глупости. Я сегодня подписала контракт.
Теперь она по-настоящему испугалась. Он со всей силой вжал ее в стену.
— Что ты сделала? — Хмель мигом слетел с него.
— Я подписала контракт. — Что это с ее голосом? Почему он дрожит? Ее сердце билось все сильнее. Страх рос, сжимая ее грудь.
Когда Бернхард снова попытался прижать ее к стене, она уперлась руками в его грудь, вырвалась, выбежала из кухни, взлетела вверх по лестнице, забежала в ванную и заперла за собой дверь. Марлена слышала, как он говорит сам с собой, что-то роняет на пол. Потом на лестнице раздались его шаги.
— Выходи, или я вышибу дверь.
Она не ответила. Несколько секунд Бернхард стоял молча, потом начал колотить по двери. Марлена отодвинула засов. Ради Андреа. Но и ради себя самой. Что-то подталкивало ее, понуждая идти до конца. Потому что она понимала, что это конец.
— Что ты хочешь? — спросила она.
Но она знала, чего он хочет. Знала уже с того момента, как увидела его сузившиеся пьяные глаза.
Дождь лил как из ведра. Струи хлестали по тротуарам, по крышам машин, по стеклянным витринам. Марлена стояла у дома Иоганны. Отвращение и ненависть окутали ее, как вата. Она вдруг вспомнила, как один из ее братьев подарил ей мертвого жука в коробочке, лежащего в вате. Брату доставил огромное удовольствие ее ужас. Жук был раздавлен, заметна была каждая зазубринка на его щупальцах. Но Марлена отомстила. Она запекла мертвого жука в пирожное, а потом сказала брату, что он съел. Хорошо смеется тот, кто смеется последним…
