Короля, разумеется, сопровождала свита. Шуты, скоморохи, маски шли пешком и ехали в каретах и на телегах. Говорят, в Риме в разгар карнавала невозможно достать экипаж ни за какие деньги – то же творилось в карнавальные дни в Ницце. Немыслимые чудовища с оскаленными пастями, вздыбленной шерстью и торчащими зубами, арлекины и коломбины, пьеро и пьеретты, рыцари, всевозможное, трудно определимое, чаще беспородное, а то и разнопородное зверье, всяческая нечисть от чертей до русалок с мочальными, выкрашенными в зеленый цвет длинными кудрями, которыми они старательно прикрывали полунагие груди, и старательно слепленными из папье-маше хвостами.
Никса вдруг закашлялся, провожая их взглядом. Мария Александровна нежно взглянула на сына. Он слабо улыбнулся, желая успокоить ее, присутствующие отметили, что шум, толкотня, летящие отовсюду конфетти и цветы, разноголосый визг и вопли утомили его.
Сделав несколько кругов по площади Массена, шествие вышло на Английский променад, но императорская семья почти вся вскоре уехала. Остались только самые младшие – Маша, Сергей и Павел со своими воспитателями. Уж они-то не уставали ловить букеты и вновь кидать их в свиту короля карнавала!
Вечером был фейерверк, под окнами наследника играл оркестр, на императорской резиденции на вилле «Бермон» давали бал на открытом воздухе, гостей угощали гречневыми блинами со сметаной и икрой.
Ночью Никсу мучила бессонница. Море шумело так сильно… Странно, что он никогда не слышал, как сильно, грозно и мучительно, оказывается, шумит море около виллы «Дисбах». Если в этом море живут русалки, то они не поют, а ревмя ревут. Он не хотел думать о русалках! Книжку Андерсена зашвырнул под кровать. И послал записку мамá о том, что хотел бы переехать к ней на виллу «Бермон».
Когда собирали вещи, Костин, камердинер Никсы, нашел книжку, покачал головой и упаковал вместе с самыми необходимыми вещами, которые решили отправить на виллу.
Устроившись в новой спальне, Никса с измученным выражением лица прикрыл глаза. Мое шумело и здесь. И еще громче, чем на вилле «Дисбах»!
– Тут гораздо тише, шум не будет беспокоить моего мальчика, – донесся до него голос мамá, и Никса прикусил губу от боли. Море шумело, шумело в его голове…
C этого времени его состояние начало непрерывно ухудшаться.
– Дитя мое…
Королева Луиза вдруг замолчала и беспомощно оглянулась на мужа.
Он коснулся ее руки, пытаясь ободрить, но его лицо было таким же мрачным, как лицо жены.
