И она словно бы лишилась чувств… Наверняка лишилась, потому что, когда очнулась, обнаружила, что вновь полулежит в кресле, а Жюль наклонился над ней и с интересом рассматривает ее обнаженную грудь. Ленты пеньюара были развязаны, ночная рубашка спущена с плеч.
– Что вы… что это… – пролепетала Мари.
– Любимая моя, – страстно воскликнул Жюль, – да вы еще прекраснее, чем мне казалось вчера! Клянусь, вы просто чудо! Именно о такой девушке я мечтал всю жизнь, я искал вас… думал, что никогда не найду, и вдруг… Почему я не художник? Я написал бы ваш портрет! Ваша грудь достойна кисти Греза, ваши ножки – кисти Фрагонара, а складки вашей рубашки привели бы в восторг самого Ватто, который обожал писать одеяния прекрасных дам и особенно всевозможные складки. Впрочем, Ватто, пожалуй, решил бы, что складок как раз маловато… – И он резко смял рубашку Мари, да так, что обнажились ее ноги и низ живота.
Мари взвизгнула.
– Тише, – пробормотал Жюль. – Вы же не хотите, чтобы нам помешали?
Его губы снова впились в покорные губы Мари. И в это время рука его проникла между ее ногами и начала гладить то место, которое почему-то называют стыдным. Но Мари не чувствовала стыда, стыд потонул в невероятном блаженстве, заполнившем ее тело.
– Жюль, Жюль, – стонала она, хватая его за руку и думая только о том, чтобы его пальцы не прекращали ласкать ее.
– Моя милая, – нежно шепнул Жюль, – вам это нравится? Но я бы хотел, чтобы вы разделили наслаждение со мной. А ну-ка, пустите меня.
Он опять поднял Мари с кресла и сам уселся туда. Повозился со своей одеждой и притянул девушку к себе на колени, но так, что она вынуждена была усесться верхом. Она засмущалась, заупрямилась…
«Да ведь он соблазняет меня! Хочет, чтобы я ему отдалась! Но как же быть? Если я его отвергну, он уйдет, а если я ему отдамся, он станет смотреть на меня как на доступную женщину. А впрочем, это неважно, ведь он непременно женится на мне. Клара говорила, что всякий мужчина, который похитит невинность девушки, должен на ней непременно жениться. Пусть делает, что хочет, я готова на все, лишь бы он стал моим мужем. Бабушка говорила, что я глупа, робка и нерешительна? Что таких мужчин, как Жюль, надо хватать обеими руками и держать? Ну так я сделаю это!»
И она кое-как взобралась Жюлю на колени, раздвинув ноги и обнимая его как можно крепче.
– Не смущайтесь, любовь моя, представьте, что вы собираетесь пуститься вскачь, ну! – Жюль с силой потянул ее вниз, Мари ахнула, опустилась на что-то твердое и испустила пронзительный вопль боли. Жюль успел зажать ей рот, и крик Мари словно ударился в его ладонь. И в то же мгновение он сам застонал, рванулся, впился губами в шею Мари…
