Это был кузен Мещерского, учившийся в том же училище правоведения, сын представителя одной из богатейших семей России и невероятно красивой женщины, воспетой даже Пушкиным, в девичестве звавшейся Авророй Шернваль, потом – Авророй Демидовой, затем, после недолгого вдовства, Авророй Карамзиной, после Крымской войны вновь овдовевшей (ее муж, Андрей Николаевич Карамзин, сын знаменитого историка, погиб в Дунайской армии) и не знающей, что делать со своими безумными деньгами и сыном.
Мещерский рассказывал:
– Однажды зимой мои родители уехали за границу, и я ходил из училища в отпуск к моей тетке Авроре Карловне Карамзиной. Жила она в доме сына, Павла Демидова, на Большой Морской. Моя семья не имела понятия о роскоши: я ходил в наших уродливых казенных сапогах, получал из дому на расходы не более двадцати рублей в месяц, а семнадцатилетний Демидов жил в огромном доме с малахитовой залою и получал сто тысяч рублей в месяц на карманные расходы. Красота его была до того поразительна, что даже на улице приходилось ему слышать возгласы: «Батюшки, какой красавец!» И если к этому прибавить его деньги, то одному можно было удивляться, как этот человек мог выдержать первые годы молодости, буквально со всех сторон окруженный и даже опутанный разнообразными обольщеньями. Без преувеличения скажу: не менее десяти в день получал молодой Демидов объяснений в любви и приглашений на свидания, причем из света, из большого даже света, из балетного мира, из мира французских актрис и так далее.
Однако в этом водовороте обольщений Демидов тогда уцелел. Смешно, но его спасла безалаберная кутежная жизнь в кружке золотой молодежи, спасла в том смысле, что не оставляла ему времени заводить опасные романы и поддаваться самообожанию. Кроме того, подарив ему необыкновенную красоту и богатство, судьба наградила его очень тонким умом и прекрасным сердцем. Поэтому он сумел остаться тем, кем был: добрым и приветливым, умным и восприимчивым, приятным и веселым собеседником, хорошим товарищем.
– Я бы с радостью с ним познакомился, – сказал Никса. – Как это устроить, Вово?
– Сейчас Павел в Париже, в Россию наезжает редко. Он мечтает жениться, кого-то присмотрел себе среди французских аристократок, хотя его матушка настаивает, чтобы искал жену в России. А она имеет на него огромное влияние. Так что, очень может быть, вскоре мы увидим его в Петербурге. Что такое, Мари?!
Мещерский вдруг повернулся, с изумлением глядя на девушку, которая выскочила из китайской беседки, венчавшей Крестовый мост. Это была изящная брюнетка с яркими синими глазами и точеным личиком, в котором никто не нашел бы классической красоты, но это не мешало ему быть пикантным и очаровательным. Это была Мари Мещерская, кузина Вово и фрейлина императрицы. Обычно ее называли Марией Элимовной, один Мещерский на правах родственника звал просто Мари.
