— Ну, в смысле, с ума схожу… Понимаешь, я тут подсчитал: через шесть лет должны познакомиться мои родители, а через семь я сам должен появиться на свет. Нужно ли их знакомить или они сами познакомятся?
Кажется, впервые Гриша увидел на лице Шруделя растерянность. Но он был рад, что наконец нашел кого-то, с кем может поделиться своим несчастьем.
— А если я сам появляюсь, то как это будет сочетаться со мной нынешним? Это что значит, что в будущем нас будет двое? И потом, если я когда-нибудь перенесусь обратно в будущее, я, значит, останусь молодым, а ты и все другие постареют? И как же будет выглядеть среди вас моя неизменившаяся внешность? Но самое главное — это все-таки понять, как я сюда попал и как мне попасть обратно.
— И?
— Ни хрена не понимаю. Я-то надеялся, что, может, все — сон. Такой дикий реалистичный сон. И проснусь я сегодня утром не у тебя на балконе, а у себя дома… а может, и на лекции… Но ты меня разбудил, я глянул с балкона на улицу, и все. Люди одеты по вашей моде, мимо едут «запорожцы», «жигули» и «волги» и никаких тебе «тойот», «мерседесов», не говоря уж про всякие внедорожники.
— Вне что?
— Внедорожники. Машины такие. Ай, забей. Забудь, в смысле. Не в этом фишка. То есть суть. А суть в том, что мне надо понять ло-ги-ку. И, если я ее пойму, то, может, выберусь отсюда.
— Черт, старик, — разнервничался Шрудель. — Ты меня совсем замутузил своими вопросами. Столько информации и в один присест. Впрочем, можно сегодня попробовать пройти через подземный проход в «Иллюзионе». Мне-то можно с тобой? А то я бы не отказался к вам смотаться. Любопытно же.
— Да ради бога… Вот только есть ли он, этот ход?
— А мы и проверим.
— А если нет?
— Тогда хреново… Нет, жить, конечно, можешь и у меня, но без паспорта ты по уши в дерьме. Какое-то время можно потянуть резину. Но очень недолго. Резина имеет свойство в конце концов лопаться и бить тебя по носу. Первый закон Шруделя.
— Спасибо за лекцию по физике, — мрачно отозвался Гриша, но Шрудель пропустил колкость мимо ушей и вдруг резко сменил тему:
— Слушай, а меня в будущем читать будут?
Было видно, что этот вопрос мучает его сильнее всяких Гришиных рефлексий.
— Тебя?! — удивился Гриша.
— А я что, по-твоему, не писатель?
— А что, писатель? — еще больше удивился Гриша.
Шрудель нервно заерзал на стуле.
— Ты, может, старик, не в курсе, но я вообще-то пишу. Только я пока ничего не закончил. Ну и что? — предвидя возможное возражение, возмутился он. — Кафка, вон, тоже все переписывал и переписывал, а что-то так и недописал.
