Но Гриша облегченно выдохнул — кажется, легенда «прокатила». Он уже было собрался переключить внимание Шруделя на что-то другое, но тот сделал какой-то упреждающий жест рукой.
— А все-таки?
— Да что еще?! — возмутился Гриша.
— Слушай, Григорий. Я же не идиот. При чем тут Америка, если у тебя в сумке календарик 2008 года, монетки всяких непонятных годов и даже чек из магазина 2008 года с какими-то странными товарами? Ты правду скажи.
— А ты поверишь? — зло усмехнулся Гриша.
— А почему нет?
«Ай, все равно деваться некуда», — подумал Гриша. Шрудель был незаменимой фигурой, тем более если учесть отсутствие у Гриши нормальных документов и жилья.
И он сдался — рассказал все, как на духу — и про поход в «Иллюзион», и про ремонт, и про подземный ход.
Параллельно посвятил в некоторые исторические детали будущего: перестройка, развал СССР и прочие прелести. Приготовился он, конечно, к худшему, а именно подозрению в психической неполноценности, но, как ни странно, Шрудель поверил его сбивчивому рассказу сразу и безоговорочно. Прагматичность легко уживалась в нем со слепой верой в чудо, как уживались в нем многие взаимоисключающие вещи. Грише даже не потребовалось предъявлять свой настоящий паспорт, который держал в карманах джинсов и никому не показывал. Собственно, содержимое сумки и без того было слишком красноречивым.
— Верю, старик, — заявил Шрудель, дослушав рассказ и хлопнув ладонью по столу. — Вот хочешь, режь меня, хочешь, ешь меня, а верю! Прям как Станиславский.
— Станиславский вроде, наоборот, «не верю» говорил, — робко поправил его Гриша.
— Ну, он же не все время «не верил», иногда, наверное, и верил, — резонно возразил Шрудель и тут же добавил в своей излюбленной суровой манере с ленинским прищуром: — И что намерен делать?
— По поводу чего? Аа… в этом смысле. А что тут сделаешь?
— Ээ, не скажи, старик. Тут должна быть какая-то польза.
— Ты, по-моему, уже ее начал извлекать, — хмуро отозвался Гриша, покосившись на сумку, которую Шрудель начал с утра пораньше облегчать.
— Не, я о другой пользе. Я о более глобальных вещах.
— Да бог с ними, с глобальными вещами! У меня там девушка осталась, родители, друзья. Ты что, не понимаешь?
— Да понимаю, старик, понимаю. Не кипятись. А ты попасть обратно пробовал?
— Ну, конечно, пробовал. Только там вчера все закрыто было. Тут ведь главное логику понять, а это-то у меня и не выходит. И думать уже об этом не могу — крыша едет…
— Какая крыша?
