«Так нельзя, – выдохнула наконец Маша, щелкая у него за спиной зажигалкой, пытаясь прикурить. – В конце концов, это подло! Мы тебя ищем пятый день! Да, боже мой, – она зло зарыдала, – я объездила все морги! Где твой телефон, сукин ты сын! Левкин, где ты был?»
Иван Павлович на секунду застыл, как бы подтверждая и закрепляя связь собственного «я» с фамилией «Левкин». Пожал плечами и в мокрых носках направился в зал, а оттуда в спальню.
«Можешь не отвечать! Позвонила Светка. Она встретила тебя на вокзале, когда ты брал такси. Ты, между прочим, даже не поздоровался!» Иван принялся сбрасывать с себя мокрые вещи. Оставшись голым, обнаружил круглый живот, покатые плечи, длинные узловатые руки, свисающие почти до колен. Белая рыхлая фигура мокро блестела, по коже стадами ходили крупные сизые пупырышки.
Рыбке тут же стало его жалко: «Ну, Левкин! Это же глупо, в конце концов! Скажи мне честно, у тебя на дачах вторая семья? Ребенок внебрачный? Женщина?»
«Ребенок?» – «Да, внебрачный ребенок». Иван поднял вверх брови. «А что еще прикажешь думать?! Ты приехал на шестичасовой электричке? Почему нельзя было предупредить, что уезжаешь?! Это же глупо, Иван! Почему ты не хочешь познакомить меня с ней или с ними ? Мы который год живем вместе. Я с удовольствием любила бы твоего ребенка, заодно с его матерью, кто бы она ни была. Только б не мучиться каждый раз, когда тебя нет неделю и две. Пойми это своей тупорылой головой!»
«Выбери уж, пожалуйста, рыло или голова. Уверяю тебя, это совершенно разные вещи». – «Ты животное, Левкин!» – «Я знаю, – согласился Иван и, наморщив лоб, осторожно уточнил: – Кажется, именно утка. Утенок. Гадкий Иван Павлович».
«Утка?!! Хуютка, – в сердцах проговорила Рыбка, – гребаная сорокалетняя хуютка совершенно без мозгов в голове!» – «Как скажешь». Он прошел в ванную комнату и закрылся в ней. «А еще, мать твою, редактор!» – «Оставила бы ты в покое мою мать, – тихо проговорил он в закрытую дверь, – сей персонаж тебе не по силам».
Маша принесла под дверь ванной пуфик и пепельницу. Усевшись, закурила. «Вчера целый день звонил какой-то то ли Вернер, то ли Вертер, то ли Вагнер», – сообщила она через дверь. «И что ты ему сказала?» – «Ничего. Прилетает в понедельник, просил встретить. Что за тип, Ваня?» – «Вернхер правильно, Пауль Вернхер. Бывший наш, уехавший на Запад. Мы учились с ним в свое время на факультете. Между прочим, дальний родственник Лермонтова. Имеет намерение сделать материал о распаде СССР и его гуманитарных последствиях. Заводской куратор попросил, а я не в том положении, чтобы отказывать».
