Здесь он остановился, чтобы дать мне возможность удивиться. Напрасно он прервался: я и не подумал этого сделать. Зигзаг в его «рассуждении» и в самом деле был неожиданным, но я уже привык к зигзагам.
— На это имеется несколько причин, — пояснил Парамахин. — Вот вам такой факт, например. Из документов следует, что «Откровение огня» принесла к нам в архив одна простая женщина, жительница Москвы. Рукопись была ее собственностью. Как, спрашивается, мог к ней попасть скрываемый от всех манускрипт из тамбовского монастыря? Его наверняка хранили там в тайнике, и невозможно представить, чтобы он мог оказаться в случайных руках — даже если Благовещенский монастырь, как и многие другие, был разорен местными жителями. Крестьяне живились, как правило, остатками монастырского имущества, после того как властями была проведена конфискация всего ценного. Логичнее предположить, что кенергийская рукопись попала в какой-то государственный спецхран или осталась лежать в своем тайнике. И тогда поневоле встает вопрос: а что, если «Откровение огня» в фонде АКИПа и кенергийская рукопись — две разные книги с одинаковым названием? Тогда получается другая картина: наш архив приобрел в 1938 году известный вам сборник без начала и без конца, который его владелица почему-то называла «Откровением огня», а манускрипта, написанного в Захарьиной пустыни и хранившегося в Благовещенском монастыре, в АКИПе никогда не было. Единственное объективное основание для подозрений в подмене дает каталожная карточка. И опять начинаешь думать: не связан ли переполох всего лишь с тем, что кто-то из наших работников сорок четыре года назад плохо сосчитал листы и перепутал скоропись с полууставом? Хоть и маловероятно, но ведь не исключено, вы согласны?
Что ж, с этим я, конечно, согласился — ничего нельзя огульно исключать или принимать за должное.
— Когда мы говорили прошлый раз об «Откровении огня», я и представить себе не мог, что столкнусь с таким обилием темных мест и белых пятен, — продолжал Андрей Алексеевич. — Я вам слишком поспешно пообещал, что дело сдвинется с места в течение месяца. Я просчитался — здесь потребуется больше времени.
— Вы имеете в виду кадровую проверку? — уточнил я.
Брови у Парамахина приподнялись.
— Ах да, — спохватился он. — Та кадровая проверка уже закончилась. К сожалению, безрезультатно. Сейчас я предпринимаю кое-что другое — пытаюсь выяснить, сохранилась ли опись конфискованного имущества Благовещенского монастыря. Я уже послал запрос в одно серьезное ведомство, — мелькнувшая на его лице гримаска дала понять какое. — Увы, я не в том положении, чтобы требовать ответа в определенный срок. Вы сколько пробудете в Москве? До начала июня? — Он задумался и предложил: — Давайте договоримся так: вы зайдете ко мне перед отъездом, и я вас ознакомлю с положением дел на тот момент. Конечно, если какие-то новости появятся раньше, я вам обязательно дам знать.
