— Отче! — позвал Леонид приглушенно. Он пододвинулся к старику и дернул его за рукав. — Отче, слышишь коней?
— Кочары на подходе, — спокойно отозвался Михаил.
— Что теперь будет?
— Не бойся.
* * *
Шло время, была уже вторая половина апреля. Я работал большей частью в отделе рукописей Библиотеки Ленина над своей диссертацией. После разговора с Парамахиным я был в АКИПе раза два-три и попадал в дни дежурства Тани-Мальчика. Когда я наконец увидел Сову, то сразу отметил, что угрюмая библиотекарша преобразилась: она ходила теперь с распущенными волосами, красила губы и проявляла несвойственную ей прежде приветливость.
— Чудо еще не произошло? — спросил я ее как сообщницу.
— Какое чудо? — не поняла она.
— Я имею в виду возвращение на место подлинного «Откровения огня».
— А, вы об этом! Это безнадежно.
Я посмотрел на нее в недоумении: как это понимать?
— Значит, выйти на след рукописи не удалось?
Она отрицательно покачала головой.
— Следует понимать, что проверка уже закончилась?
— Какая проверка? — насторожилась Сова. Было похоже, что она ничего о ней не знала. Оставалось думать, что Парамахин решил скрыть это дело ото всех, кроме меня. Взяв полученные от Совы рукописи, я отправился работать к своему столу. Не прошло и получаса, как передо мной вырос сам Парамахин. Тот же костюм, то же выражение лица.
— Можно вас на минуту?
Мы вышли на лестничную площадку, как и в прошлый раз.
— Я заглянул в читальный зал и увидел вас, — сказал он мне. — Как ваши дела? Обнаружили еще что-то интересное о кенергийцах?
Узнав, что неожиданности больше не происходили, Андрей Алексеевич заявил:
— Наверное, вы получили все причитавшиеся вам сюрпризы одним разом. Я до сих пор нахожусь под впечатлением вопиющей заурядности обстоятельств, благодаря которым вы вышли на «Замечательную находку» в «Историческом вестнике». Вот и у меня такая же привычка: прочитаю нужную статью в журнале и потом обязательно его пролистаю — мало ли еще что там имеется интересного. Но почему-то мое любопытство пока ни разу не было вознаграждено — вам же выпала удача, да еще какая! И с Сизовым вам поразительно повезло: обнаружить мимоходом единственный источник информации — такое ведь тоже случается редко. Сразу после нашей последней встречи я познакомился с материалом о Захарьиной пустыни в «Любителе древности». Ну и история! Загадочное начало, загадочный конец. Должен сказать, последнее чудо в Захарьиной пустыни — так называемое «действо» во время ее осады — мне показалось более впечатляющим, чем чудеса Евлария. Вы помните описание этого события в следственном деле, пересказанное Сизовым? Я имею в виду некоторые подробности в докладной офицера, руководившего осадой, который узнал о случившемся от очевидца. Там есть одна любопытная деталь: участники «действа» стали после него «тихими». Похоже на шок, вы не находите? Я могу это себе хорошо представить, очень даже хорошо! А потом вдруг какая-то дремучая уголовщина. Кто пролил кровь и зачем? Как связать одно с другим? И куда все же делись люди? Неужели правда сгорели вместе с монастырем, как заключило следствие? Среди них, помнится, была беременная женщина, подруга атамана. Эта подробность делает конец Захарьиной пустыни особенно драматичным. Впрочем, есть одно обстоятельство — неизвестное Сизову, но известное вам и мне, — которое заставляет думать, что по крайней мере один из осажденных спасся. Как бы тогда уцелело «Откровение огня»? Последний кенергиец оставался в Захарьиной пустыни до конца, а значит — и эта книга. Кто-то должен был вынести ее из монастыря, чтобы она спустя сто лет могла обнаружиться в Благовещенском монастыре под Тамбовом, а потом, еще через сто пятьдесят лет после этого, попасть в фонд АКИПа. Разумеется, такое рассуждение оправданно, если верить, что сообщение о кенергийской рукописи в «Историческом вестнике» отражает действительность и что это именно она поступила к нам в 1938 году. Хочу вам признаться, что в последнее я верю все меньше.
