— А отец Константин — от самого отца Евлария.
— Вот ведь как, — выдохнул, как простонал, Леонид, — значит, друг другу тайны передавали. И никто их больше не знал?
— Никто.
— Так разве ж так дозволено? — прошептал молодой инок.
Отец Михаил поднялся с камня и скрылся в пристройке. Книга осталась лежать на земле. Знаменец передвинулся к ней, поднял доску и нашел место, на котором остановился.
«Тепло опускается в бездну, — читал дальше Леонид, беззвучно шевеля губами. — Бездна прохладна. Заглянув в нее, не отвернешься. Темъ дышит неровно. Дыши с нею, и исчезнет страх. Гул уходит ввысь. Высь уходит внутрь. Глубины вздымаются, разлетаются в стороны. Видишь внизу Млечный Путь? Нет меры в пространстве, нет соразмерности. Всюду играет…» — тут он спотыкнулся о слово, которого не знал, и в тот же миг услышал рядом голос иеромонаха:
— Чего ты спешишь?
Знаменец отпрянул от книги и уставился на огонь, не осмеливаясь взглянуть на старика.
— Потом прочтешь, — добавил тот. — Спрячь ее у себя.
Смысл сказанного отцом Михаилом не сразу дошел до молодого инока.
— Ты мне ее отдаешь?
— Хочешь?
— Почто?
— Так берешь?
Спешно, словно надо было бежать, брат Леонид схватил книгу и засунул ее за пазуху.
— Почто мне? Почто не выбрал кого из своих?
— Свои-чужие, какая разница?
Леонид прижал книгу рукой посильнее к телу и зажмурился от блаженства.
— Ты, отец, скажи все же прямо: мне даешь свою книгу или отдаешь ее через меня в нашу обитель?
— Ваша обитель, должно быть, уже сгорела, — услышал знаменец в ответ.
— Господи, — простонал он, вспомнив о бандитах.
— И Захарьина пустынь сгорит, — прорек старик.
Леонида передернуло: «Бежать надо!»
— Не надо бежать! — сказал отец Михаил.
Ровно дышала природа в эту ночь. Тусклый полумесяц едва выделялся среди созвездий. Костер отца Михаила был ярок, и только он. Котелок был убран, и свободный от пользования огонь еще больше притягивал взгляд Леонида.
Сколько они уже молчали? Знаменец перестал чувствовать время. Он и себя почти не чувствовал — если бы не ком в горле, он бы себя совсем забыл. Ком зашевелился, и Леонид услышал собственный голос:
— Всюду играет энергея…
Произнеся эти слова, он очнулся. «„Энергея“ — так это то слово, что в книге было!..»
Старик по-прежнему смотрел в огонь и, похоже, ничего не слышал.
— Отче, — позвал брат Леонид. — Что такое «энергея»?
Иеромонах словно оглох. В следующую минуту слух молодого монаха резануло конское ржание и ночь ощутилась иначе: душной, черной, страшной.
