Повешенной пиратке было нечего терять: она уже несколько веков была мертва, не отмщена и не оплакана. Должен же кто-то ответить за злосчастья Кэт? Почему не Эшу Эллегва, один из таинственных черных богов, к которым беспрестанно взывали такие же черные голодранцы? После чего нет-нет, да и получали просимое, погубив свою бессмертную душу… Теперь, когда стало ясно: ее душа тоже оказалась в лапах языческого божества и сделка эта не принесла Кэт ни капли удачи — разве не вправе Кэт немного… выйти из себя? То есть выйти из Кати.
Катерина и сама не поняла, как получилось, что старик уткнулся носом в пол, а она уселась на него верхом и молотила по широкой костлявой спине кулаками, точно выбивая мелодию на тамтаме. Но вместо мелодии звучал хохот Эллегвы, растущий, будто дерево, и постепенно заполнивший все пространство опустевшей квартиры.
— Хватит, хватит, хорошенького понемножку! — наконец выдавил из себя старик и стряхнул Катю с себя, словно кутенка. — Давай поговорим. Считаешь, я обманул тебя? А я так не считаю. Разве благодаря моей благосклонности ты не уехала из проклятого городишки, глотавшего своих обитателей, не разжевывая? Ты повидала множество земель и морей, спала с кем хотела, убивала, когда хотела, брала, что хотела — и заплатила свою цену за толику свободы. А что бы с тобой сталось, пойди все своим чередом? Сменила бы ты дешевый бордель на дорогой, моряков на капитанов, капитанов на плантаторов, рожала бы ненужных тебе ублюдков, носила бы кружевные панталоны, разъелась бы, как свинья, да и померла бы в сороковник от апоплексического удара. А в следующей жизни всё повторилось бы. И снова. И снова. И сейчас бы ты была потаскухой — дорогой или дешевой, но по-прежнему одинокой, куталась бы в собственную отверженность, будто в расшитый плащ, прикрывающий грязные лохмотья. Радуйся, что стала порядочной женщиной, которую все уважают! Разве ты не этого хотела?
Действительно. Кэт, мечтавшая стать почтенной дамой, стала дамой. Которую никто ни при каких обстоятельствах не назовет шлюхой. Пиратская девка, мечтавшая о доле сытой обывательницы, своего добилась. А сытая мещанка, в которую она превратилась, упивалась тем немногим из биографии пиратской девки, что удавалось вспомнить. Смешной парадокс! И Катя, осознав всю комичность ситуации, громко расхохоталась. А потом захлюпала носом, размазывая бегущие по щекам слезы. Вот они, шутки богов — смешные… до слез.
* * *
Когда расплывшаяся от слез реальность снова обрела четкие очертания, никакого Эллегвы рядом не было. Но, слава богу, и никаких Багамских островов в дверном проеме не маячило. Катерина всем сердцем боялась, что требование Шлюхи с Нью-Провиденса отправить ее домой закончится пребыванием и Кэт, и Кати на палубе какой-нибудь древней пиратской фелюки, разваливающейся под действием камня порчи. И это судно (ударение с равным успехом можно поставить и на втором слоге) доставит их обеих в город Нассау или где там жила-бедовала уличная девчонка, к несчастью для себя ставшая пешкой в играх богов…
