Нет.
Ни за что.
Зато она увидела ее. Розу. Теперь она ее знает. Маленькая, хрупкая. Светлые, взъерошенные волосы. Удобные туфли на плоской подошве. «Фреви»[5], – презрительно подумала она. И кожаная куртка, явно на пару размеров больше. Его куртка. Это была его куртка.
Она его потом спросила. Они встретились в его автомобиле на парковке у станции метро «Рокста».
– Я видела тебя в городе, ты меня не заметил. Теперь я знаю, как выглядит Роза.
Его подбородок дернулся.
– Я шла одна. Вы были на другой стороне улицы.
Он разозлился. О некоторых вещах лучше не говорить. Пальцы так стиснули руль, что костяшки побелели.
– И она была в старой куртке…
– Да, куртка-пилот. Моя куртка, черт бы тебя побрал!
– Так больше не может продолжаться. Я не вправе вас разлучать, вы единое целое, мне это стало очевидно, когда я вас увидела. Я увидела гармонию, согласие… да и кто я такая, чтобы разрушать это?
Он медленно повернулся к ней. Синева в глазах отдавала чернотой.
– Что мы делаем? – резко спросила она. – Что мы творим?
И ушла. Распахнула дверцу, выпрыгнула. Напряженно вслушивалась – ожидала, что он бросится следом. Или заведет двигатель и догонит.
Ничего не происходило.
Пришлось обернуться. Автомобиль стоял на месте. Захотелось подбежать, распахнуть дверцу, влепить пощечину. Но вместо этого направилась в метро. Очень кстати подошел поезд, и она запрыгнула в вагон.
Ингрид ждала, что он даст о себе знать. Сама ничего предпринимать не станет. Теперь она сильная, чистая – как сказала бы мама. Если твоя совесть чиста, то и ты чиста. Она долго выбиралась из грязи, и вот под ногами твердая почва. Хоть какая-то определенность.
Он не звонил, не появлялся. А за неделю до Пасхи пришло письмо:
Что бы ты ни сказала и что бы ты ни сделала, но я с ней поговорю. Что ты планируешь – неважно. Теперь ты все знаешь. И еще: в четверг я улетаю в Барселону. Если хочешь полететь со мной, есть билет. Я заказал номер на двоих в гостинице в самом центре. Ты видела шествие каталонских детей на Вербное воскресенье? Если нет, на это стоит посмотреть…
И ни даты, ни подписи.
Она полетела в Барселону. Жене он так ничего и не рассказал. Но собирался.
– Я должен постараться не причинить ей боли. На это нужно время, ты же понимаешь. Можешь подождать?
Они были в парке Гуэля[6]; сели на длинную, отделанную мозаикой скамью. Ингрид провела ладонью по поверхности:
– Как красиво… Интересно, откуда взяли все эти маленькие кусочки?
У него готовы ответы на любые вопросы:
