— Нет, все-таки? — продолжала наседать на нее та, что завела этот разговор первой, — это была Раечка Воронкова. — Неужели ты, Настя, и в самом деле не можешь подобрать в этом полку никого, кто бы мог тебе понравиться? Ну хотя бы чуточку, самую малость? Там же много молодых летчиков. Вот, смотри, — и Раечка, загибая на руке пальцы, начала с воодушевлением перечислять: — Лейтенант Майборода, Константин Козлов, старший лейтенант Кривощеков, Курганский… Ну неужели тебе ни один, ну прямо-таки ни один из них не нравится? Даже Козлов? Даже Козлова ты не выбрала бы? Козлов ведь из героев герой. А Кривощеков? Старшего лейтенанта Кривощекова?
Настя знала, что если Раечка к чему прицепится, то не отстанет, и, чтобы поскорее удовлетворить ее любопытство, ответила не то в шутку, не то всерьез — понять было трудно, потому что глаза у нее все еще смеялись, а голос был серьезным и напряженным:
— Ну, если бы мне и в самом деле потребовалось кого-то выбирать, то я, Раечка, выбрала бы и не Козлова, и не Кривощекова, и не Майбороду с Курганским, хотя и не сомневаюсь, что люди они хорошие, — я выбрала бы, Раечка, все-таки лейтенанта Башенина, — и, вскинув на ошеломленную Раечку торжествующий взгляд, опять расхохоталась звонким смехом.
Однако на другой день она пожалела о своей откровенности.
Утром, когда Настя вернулась с метеостанции, где она снимала показания приборов, то застала девчат в необычном волнении, хотя, когда уходила, в землянке ничего особенного не происходило. Сейчас же девчата были возбуждены, что-то горячо доказывали друг другу, а может, и спорили, Настя не разобрала. Только шутливо продекламировала на свой лад известные некрасовские строки громким голосом, чтобы их перекричать, — у Насти с утра было отличное настроение:
— Знать, клад нашли подруженьки… И делят меж собой…
Потом уже своим обычным голосом, без поэтических интонаций, спросила:
— О чем все-таки спор, девочки?
И девочки охотно ей рассказали, перебивая друг друга, и Настя наконец поняла из их сбивчивого рассказа, что вчерашний выбор в отношении летчиков с того аэродрома оказался на редкость удачным: каждая из девушек понравилась именно тому летчику, которому и хотела понравиться.
— Ну прямо как в сказке, — подчеркнула Раечка Воронкова. Раечка была возбуждена тут, пожалуй, больше всех, и говорила Раечка тоже больше всех. Она же и сообщила далее Насте с таким видом, словно собиралась обрадовать ее сверх всякой меры:
