Все обернулись на дверь, где появилась женщина в короткой кожаной юбке и белой блузке. Отделанные стразом шпильки, длинные, поразительно мускулистые ноги, грудь как на рекламном проспекте пластической хирургии. Голова наголо выбрита, за пояс заткнут парик платиновой блондинки. Поставила пустой контейнер на сервант и хмыкнула.
— Шайсе, — сказала она. — А у меня месячные.
Благостное выражение исчезло с лица хозяйки; она кивнула, приняв серьезную мину, поставила чашку на стол и открыла свой затасканный талмуд.
— Хотела бы я знать, как это получается! — надула недовольно губки блондинка. — То их вообще нет, а то приходят на неделю раньше. Стресс во всем виноват, все эти контрольные проверки. Еще и болит все. Чего делать-то?
— Ну, полечись немного, — сказала Элла. — Грелка, бутылочка шампанского, поваляйся в постели…
— Тебе хорошо говорить. А я обещала малышу велосипед! Чем же я теперь за него заплачу?
Шефиня сочувственно покачала головой, листая толстую книгу записей дальше.
— Повально красная неделя у всех. Ну, позвони Маруше, может, она заменит тебя. Жасмин тоже могла бы уже появиться. А если она не захочет, значит, вы остаетесь втроем.
Очкарик громко зевнула. Де Лоо встал, взял ящик и поблагодарил за кофе. Женщины, как по команде, повернули коленки, чтобы он мог пройти, а шефиня захлопнула свой талмуд.
— Чюс [32], мой мальчик. — Она проводила его до двери, приложила тыльной стороной руку к его щеке. — Ты ужасный миляга. Надеюсь, у тебя есть любовь и она прекрасно это знает.
Вырулив на Херманплац, Де Лоо медленно покатил к перекрестку. На автобусной остановке перед магазином «Карштадт» опять стояла та женщина в черном костюме. В руках она держала светло-зеленую лейку в запаянной пластиковой упаковке. «Мы снова открылись!» — прочел он рекламное объявление на столбе светофора. «Духовник Вальтерхен. Капелла музыкантов. Телефоны на столах. Каждая третья порция шнапса бесплатно!»
На рынке уже закрывали торговлю, выкрикивали бросовые цены, кидали порченые фрукты в сточную канаву. Он включил скорость, но не отжал педаль сцепления. Свежая повязка так и сверкала белизной между козлами лотков и ногами последних покупателей.
Подогнув левую переднюю лапу, собачонка шныряла промеж прилавков, ящиков, мешков, под брезентом и обнюхивала растоптанные овощи, подгнивший виноград, окрасившийся от порченого товара лед. И хотя она хромала, казалось, ее ничто не тревожило, она чувствовала себя абсолютно здоровой и ни на минуту не выпускала из виду, несмотря на сенсационные соблазны на земле, женщину, шедшую на некотором расстоянии и не смешивавшуюся с толпой. Иногда мелькал только мундштук поперечной флейты, торчавшей из рюкзака, один раз она подняла запачканную руку и бросила в капюшон своего свитерочка яблоко. Кто-то сзади сигналил ему, и он нажал на газ.
