следует
поджаренного хлеба. Но она никогда не находила ни прислугу, ни
друзей,
которые могли бы сделать эти простые блюда "как следует", ибо за ее
"как
следует" открывается ненасытное требование точных и почти
неосуществимых
вкусовых удовольствий, которые, как ей кажется, она испытала в прошлом.
Это
прошлое она описывает как времена, "когда еще можно было найти
хорошую
прислугу", но мы-то знаем, что тогда ее вкусы просто было
легче
удовлетворить и она предавалась иным усладам, ставившим ее в
меньшую
зависимость от обеденного стола. Тем временем ежедневное
разочарование
приводит к ежедневному растущему раздражению, кухарки отказываются от
места,
дружеские чувства охладевают.
Если Враг когда-нибудь и заронит в ней смутное подозрение, что
она
слишком интересуется едой, Лизоблюд парирует это, внушая, что
ей
безразлично, что она сама ест, но ей нужно, чтобы "мальчик
мог
полакомиться". В действительности ее жадность была главной причиной
его
неприязни к дому в течение многих лет.
Однако наш подопечный -- сын своей матери. И ты, упорно работая
на
других фронтах, не должен пренебрегать чревоугодием. Поскольку он
мужчина,
его вряд ли можно поймать на крючок "мне бы только хотелось". Мужчин
лучше
всего искушать с помощью их тщеславия. Пусть считают себя большими
знатоками
еды и гордятся тем, что им удалось найти
единственный в городе ресторан, где жаркое умеют приготовить
"как
следует". То, что начинается с тщеславия, легко превратить в привычку.
Но
как бы ты ни взялся за дело, самое главное -- привести его в
такое
состояние, когда неудовлетворенная тяга, неважно -- к шампанскому или к
чаю,
к рыбному деликатесу или к сигарете,-- "выводит из себя". Тогда
его
милосердие, справедливость и послушание будут всецело в твоей власти.
Простое излишество в еде менее ценно, чем утонченность. Ее
главная
польза в том, что это -- как бы артподготовка к атаке на воздержание.
Здесь,
как и во всех других случаях, нужно держать человека в состоянии
ложной
духовности. Никогда не позволяй ему вспоминать о медицинской
стороне
питания. Пусть недоумевает, что же, гордость или недостаток веры, предали
его в твои руки, в то время, как простой обзор всего, что он ел или пил
за
последние сутки, показал бы ему правду и дал возможность
простым
воздержанием защититься от тебя. Если ему так уж необходимо
думать о
медицинской стороне дела, напитай его той великой ложью, в которую
