удастся
заполучить его душу, он-- твой навеки. Он станет
тогда живой чашей, до краев полной отчаянием, ужасом и смятением, и
ты
сможешь отпивать из нее, когда захочешь. Так что не позволяй
временному
возбуждению отвлекать тебя от главного дела, а дело твое -- подрывать
веру и
тормозить добродетель. В следующем письме пришли мне тщательный и
полный
отчет о реакциях пациента, чтобы мы могли обдумать, что лучше: сделать
из
него крайнего пацифиста или пламенного патриота. Здесь у нас
масса
возможностей. Пока что я должен тебя предостеречь: не возлагай слишком
много
надежд на войну.
Конечно, война несет немало забавного. Постоянный страх и
страдание
людей -- законный и приятный отдых для наших прилежных тружеников. Но
какой
в этом прок, если мы не сумеем воспользоваться ситуацией и не доставим
новые
души нашему отцу? Когда я вижу временные страдания человека, впоследствии
ускользающего от нас, мне гадко, словно на роскошном банкете мне
предложили
закуску, а затем убрали всю еду. Это хуже, чем не пробовать ничего. А
Враг,
верный Своим варварским методам, позволяет нам видеть недолгие
страдания
Своих избранных только для того, чтобы помучить нас, искусить и в
конце
концов выставить на посмешище, оставляя нам непрестанный голод, создан
ный
Его охранительным заслоном. Подумаем, как воспользоваться
европейской
войной, а не как наслаждаться ею. Кое в чем она сработает в нашу
пользу.
Можно надеяться ла изрядную меру жестокости и злобы. Но, если мы
будем
бдительны, мы на этот раз увидим, как тысячи обратятся к Врагу, а
десятки
тысяч, так далеко не зашедших, станут заниматься не собой, а теми цен
ностями и делами, которые они сочтут выше своих собственных. Я
знаю,
что Враг не одобрит многие из этих дел. Но именно здесь Он и не прав.
Ведь
Сам Он в конце концов прославляет людей,
отдавших жизни свои за дела, которые Он считает плохими, на
том
чудовищном, достойном софиста основании, что самим людям эти дела
казались
добрыми и достойными. Подумай также, сколь нежелательным образом
люди
умирают на войне. Они знают, что их можно убить, и все же идут
туда,
особенно если они приверженцы Врага. Для нас было бы гораздо лучше, если
бы
все они умирали в дорогих больницах, среди врачей, которые им лгут по
нашим
же внушениям, обещая умирающим жизнь и утверждая их в том, что
болезнь
извиняет каждый каприз, и (если наши сотрудники хорошо знают свое дело) не
допуская мысли о священнике, дабы тот не сказал больному о его
