Да и теперь, после пятидесятилетнего юбилея, Вилору Семёновичу не приходило в голову на что-нибудь жаловаться. Жизнь удалась, и всё, что бы в ней не происходило — всё к лучшему: и в Москву из дыры перебрался, и квартира в центре на зависть, и очередное звание не задержалось. А то, что потом его «дембельнуть» по собственному желанию принудили — так и что с того? Спасибо — не посадили тогда, а ведь могли, ох, как могли-и-и! Кровью своей поил бы теперь клопов где-нибудь на самых задворках существования. Ан — и опять жаловаться не на что, мир не без добрых людей. Покоптеть пришлось недолго, не без этого, попахать, поунижаться, зато теперь сам себе голова: хлебным делом рулит, сберегательным книжкам счёт потерял. Чего жаловаться-то?!
Но в русском языке, к сожалению, кроме поговорки насчёт «мира» и «добрых людей» есть ещё очень много других, не столь оптимистичных и радужных. Русский язык ведь очень богат, он велик, могуч и прекрасен. А уж что касается поговорок — их пруд пруди. Ну, например: «сколько верёвочке ни виться…» и далее по тексту.
И хотя со времени своей вынужденной демобилизации прошло уже много лет, именно эта неприятная народная мудрость стала приходить на память заместителю директора Международного отдела гражданской авиации, когда в его квартире раздавались неожиданные телефонные звонки и кто-нибудь незнакомым мужским голосом спрашивал: «Это квартира Хропцова?» и, не дожидаясь ответа, просил позвать хозяина к телефону. В такие минуты душа Вилора Семёновича покидала своё привычное насиженное место и оказывалась где-то в районе пяток.
Так случилось и на этот раз, тем более что звонок прозвучал поздно, вслед за окончанием «Ночных новостей»: сердце Хропцова ёкнуло, душа ушла.
Было у него нехорошее предчувствие, но любопытство взяло верх, и он сказал: «Слушаю».
— Вилор Семёнович? — Голос был совсем уж незнакомый, почти детский. — Вы меня не знаете, а я вас знаю очень хорошо. Изучил подробно, когда хотел жениться на вашей дочери, верней, падчерице. Вы когда её видели последний раз?
В последний раз Хропцов видел свою падчерицу пятнадцать лет назад, когда сдавал её в подмосковный детский дом и было ей тогда, кажется, года три. Что за бред?
— Кто вы?
— Я хочу вам кое-что напомнить, — пропустив вопрос мимо ушей, продолжал незнакомый голос. — В конце семидесятых годов вы командовали воинской частью номер двести сорок шесть дробь триста одиннадцать, квартировавшей в городе Угрюме — районном центре Свердловской области. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году вы вместе с начальником складов той же части майором Залутой продали дружественной Румынии лётное военное снаряжение и боеприпасы на общую сумму более миллиона долларов. С министерством внутренних дел вы рассчитались за половину, а половину вместе с майором Залутой…
