— Ваш остров находится в Южно-Китайском море? — ошеломила она Джеймса вопросом. Он поднял лицо и обнаружил ее совсем рядом с собой.
— Да.
Она потрогала цветок, который он держал.
— Пайпан — это звучит как что-то далекое и загадочное. — Когда она перегнулась через него, ее лебединая шея была настолько близко к нему, что он мог бы коснуться ее губами. — Остров действительно загадочен?
— Вероятно, так может показаться чужаку. — Сухой язык с трудом шевелился во рту. — Для меня Пайпан — дом. Он стал мне домом, когда я был еще ребенком.
— Вы, очевидно, скоро туда вернетесь, мистер Иглтон? По вашим словам чувствуется, вы скучаете по дому.
— Зовите меня просто Джеймсом, пожалуйста.
— Что, простите? — не поняла Селина.
— Извините меня. Говорят, мои манеры, бывает, оставляют желать лучшего. — Он через силу улыбнулся. — Я был бы польщен, если бы вы называли меня по имени.
Она кивнула и сказала очень мягким тоном:
— Джеймс. Хорошее имя. Звучит твердо. Оно подходит вам.
Проклятие! Эта девушка способна заставить меня забыть все на свете, если я не проявлю бдительности. Вслух же прозвучало:
— Могу ли я позволить себе называть вас… Селиной?
Взглянув на него еще раз, она засмеялась:
— Как вам будет угодно.
— О, как я бы хотел этого. Очень хотел бы. У вас такое чудесное имя.
— Никто никогда не говорил мне таких слов прежде. — Она прикрыла ладонью рот и отвернулась.
Очень медленно, крайне осторожно Джеймс прикоснулся указательным и большим пальцами к ее подбородку и вновь повернул ее лицо к себе.
— Не будь робкой, моя златовласая. Многие мужчины должны были бы стремиться сказать тебе, что ты совершенно бесподобна. Но ты не отвечаешь их идеалу дразнящей кокетки, и они теряются в твоем присутствии. — Он деланно рассмеялся. — Но я признателен им за это, ибо могу теперь беспрепятственно осыпать тебя дифирамбами.
— Ты смеешься надо мной, — прошептала она.
— Разве? — Дюйм за дюймом, глядя на ее губы, он склонялся к ней, пока их дыхание не смешалось. — Разве я шучу, моя златовласка?
— Д-да.
— Почему ты так думаешь? — С осторожностью, которая далась ему дорогой ценой, Джеймс коснулся ртом губ Селины. Прикосновение было легким, как пушинка, но обожгло его огнем. Она издала едва слышный звук, похожий на стон, и глаза ее, вспыхнув, закрылись.
Джеймс отпрянул назад. Он изучал ее лицо, такое прекрасное, что его сердце готово было разорваться. Черты ее лица напряглись, влажные губы слегка приоткрылись, завитки волос шевелил легкий ветерок… Нет, он не должен давать волю сердцу.
