Под ними скрывались демоны, и их никак нельзя было назвать совершенными. Их истинная внешность была страшнее ужаса. Я поймала себя на том, что пялюсь на лицо статной женщины с шоколадными кудрями на голове. Кожа белее молока, синева миндалевидных глаз отливает морем, нос с чуть заметной горбинкой и покатые плечи — как у греческой богини. Однако под лощеной внешностью скрывалась гниль. Уродливый череп с шишковатым лбом и кинжально-острым подбородком. Рябая кожа — в синяках, словно от побоев, лицо в складках и морщинах. Вдавленный нос напоминал свиное рыло. И она была лысой, если не считать нескольких редких свалявшихся прядей, висевших по сторонам лица. Настоящие глаза были мутными, а рот — словно щель, за которой, когда женщина смеялась, виднелись обломки зубов в мятых деснах. Подобное мельком открывалось мне во всех гостях, и в животе возникло тошное чувство.
— Не смотри так пристально, — шепнул мне на ухо Джейк. — Расслабься и постарайся об этом не думать.
Я послушалась совета, и проблески уродства вновь скрылись за жестоким совершенством масок. Но, как видно, мое отвращение успели заметить и истолковать как грубость.
— В чем дело, принцесса? — спросил через стол Диего.
Его вопрос запустил цепную реакцию, позволив и другим высказать свои мысли.
— Ой-ой, ангел в аду! — хихикнула рыжая, которую Джейк называл Элоизой. — Кто бы мог надеяться такое увидеть.
— Она здесь надолго? — спросил мужчина с тщательно подстриженной бородкой. — От нее несет добродетелью, у меня голова разболелась.
— А чего ты ждал, Рэндолл? — фыркнул кто-то. — Праведники всегда утомительны!
— Она девственница? — осведомилась рыжая. — Давненько я их не видела. Можно нам с ней позабавиться, Джейк?
— Да, давайте ее поделим!
— Или принесем в жертву. Говорят, кровь девственницы чудотворно влияет на цвет лица.
— А крылья у нее еще есть?
— Конечно, болван, они сразу не отваливаются.
Я выпрямилась, встревоженная намеком, что скоро могу лишиться крыльев, но Джейк ободряюще тронул меня за локоть и взглядом пообещал объяснить все позже.
— На этот раз вы превзошли себя, ваше величество, — угодливо восхитился кто-то из гостей.
Голоса сливались в общий гомон. Каждый, словно ребенок, стремился обратить внимание на себя. Джейк некоторое время терпел их выходки, а потом грохнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда.
— Довольно! — крикнул он, перекрыв гул голосов. — Бетани в аренду не сдается, и я не для допроса ее сюда привел. Прошу не забывать, что она — моя гостья.
