К сожалению, на «Медвежке» ни одного медведя мы так и не сняли. Правда, однажды на станцию он все-таки приходил, покрутился возле камбуза и ушел. Но было это ночью, когда мы спали, и лишь наутро на свежевыпавшем снегу увидели следы небольшого (года на полтора-два, как пояснил нам опытный Володя) хозяина здешних ледяных просторов.
А накануне отъезда нам натопили баню, и мы с удовольствием попарились, от души исхлестав друг друга настоящим березовым веником (веники припасены здесь на весь зимовочный цикл). При этом и весь процесс подготовки бани, включая «распиловку» прессованного снега и распарку сухих веников, мы сняли на пленку. Сняли также и сам процесс бани, и конечно же купание в чистых пушистых сугробах (накануне специально, как на заказ, выпал свеженький снежок).
А пока мы гостили (впрочем, не только гостили, но и работали — снимали) у полярников на «Медвежке», Петя просто улетел домой, в Новосибирск. Ошалев от безделья и многочасового лежания на кровати (спасибо хоть чаще всего с книжкой), он предпринял безнадежную, на наш взгляд, попытку отправиться восвояси, и, как ни странно, она ему удалась. Он выклянчил у продюсера Васи свой авиабилет до Новосибирска (через Красноярск, разумеется) и отправился в аэропорт. Билет тот был на тринадцатое мая, и нам было доподлинно известно, что ни одного места ни на один рейс до этого времени нет. Мало того, дело было первого мая (то есть в праздник), а потому рейсовый вездеход на остров не ходил. Но и это Петю не остановило: он отправился на остров пешком и в одиночку с довольно ощутимым рюкзаком за плечами. Расчет его был и наивен и безнадежен: в праздничный день кто-нибудь обязательно не придет к рейсу. И что удивительнее всего, так оно и случилось: на красноярском рейсе таки случилось одно свободное место. И он улетел. А в Красноярске его поджидала та же самая удача. Короче говоря, уже через сутки он был дома. Мало того, в силу своего общительного характера в самолете он сумел перезнакомиться с полярниками, которые одарили его кучей подарков.
Ну и заставил же он нас всех поволноваться! Спасибо хоть догадался он дать сюда телеграмму о своем благополучном прибытии домой.
И все-таки белого медведя мы сняли. И где — прямо в самом поселке Диксон, в самом его центре. Охотник, проверявший свои песцовые капканы, обнаружил в одном из них крошечного медвежонка. Медведица довольно долго крутилась вокруг своего ребенка, пыталась освободить его из плена, но добилась лишь того, что полностью раздробила ему правую переднюю лапу, после чего ушла в торосы. Охотник медвежонка освободил и привез его в поселок. Мамой ему стала здоровенная ездовая сука, которая кормила малышку вместе со всеми своими щенками и так же холила и охраняла его, как и их. Медвежонка назвали Машкой (это была маленькая медведица), первую фалангу лапы ей ампутировали, вскоре она поправилась, поздоровела и стала любимицей всех ребятишек поселка (что очень не нравилось ее «мамаше»). Вот эту Машку мы и сняли вместе с собаками, детьми, нартами и ярко-оранжевым «Бураном». За тот месяц, что мы провели в поселке, Машка выросла втрое, и перед начальством встала серьезная проблема: что делать с нею дальше (тем более что играли-то с нею в основном дети). Предлагали ее пристрелить (вот было бы горе у всех здешних ребятишек!), но мы придумали вариант получше. Борис Борисович позвонил в Новосибирск своему другу, директору местного зоопарка (наш мэтр неоднократно снимал его в своих фильмах), и судьба Машки была решена. Для ее вывоза на Большую землю был заказан спецрейс, и вскоре любимица диксоновских мальчишек оказалась в Новосибирском зоопарке.
