И вот, когда Тоня, радуясь подарку, принесла картину домой и стала выбирать место, куда ее лучше повесить, Бочкарев заявил, что, как это ни печально, картину дома он держать не может, потому что это похоже на обыкновенную взятку, что, оставь картину себе, у него не будет морального права со всей строгостью спросить с Гоберидзе, и так далее и тому подобное. Тоня даже расплакалась от огорчения, но Бочкарев оставался непреклонен, сам отнес картину в ленинскую комнату и, с трудом найдя свободное место, повесил ее.
Тоня разглядывала стенд, на котором были выписаны сведения о крае, куда она приехала жить, когда в комнату вошел Константинов.
— Добрый вечер, Антонина Кирилловна! — он улыбнулся. — Как все-таки приятно вместо «Здравия желаю!» сказать «Добрый вечер»...
— Добрый вечер, товарищ Константинов, — ответила Тоня.
— Между прочим, кроме фамилии у меня есть имя — Петр, он же Петя.
— В таком случае, добрый вечер, товарищ Петр, он же Петя.
— А вас как мама зовет — Тоней?
— Тоней. Но из этого еще ничего не следует, товарищ Петя.
— Понял вас, товарищ Покладок.
— Вы даже мою фамилию знаете! — удивилась Тоня.
— И даже год вашего рождения. Кстати, он такой же, что и у меня.
— Из этого тоже ничего не следует, товарищ Петя.
Они разговорились, и Константинов рассказал, что по настоянию отца, преподавателя математики в школе, он поступил в университет на физмат, но с первого же курса вылетел за неуспеваемость — не сдал начерталку, после чего его призвали в армию, и вот он здесь, на Береговой заставе. Камчатка, конечно, место интересное: вулканы, приливы и отливы, цунами, землетрясения, гигантские растения, крест Атласова: но знакомиться со всем этим он предпочел бы хотя бы с геологическим молотком в руках, которым бы он выстукивал землю и открывал разные подземные клады.
— А вот находясь в таком положении...
Он не докончил и с сожалением посмотрел на Тоню.
— Чего это вы? — спросила Тоня.
— Вас стало жалко... Я вот еще полтора года отбарабаню — и на материк, домой! В большой город к людям, выставкам, театрам, библиотекам! А вы? Вам тут бедовать все лучшие годы, Антонина Кирилловна, понимаете? Пропадете вы на краю земли ни за копейку!
— Ну уж как-нибудь не пропаду, — с умыслом бодро возразила Тоня.
— Значит, все бросите к чертовой бабушке и уедете, сбежите...
— Не сбегу... Вон Надежда Петровна всю жизнь тут прожила и никуда не сбежала. Ей даже нравится так жить.
— Ну что вы сравниваете себя с ней! — Константинов даже поморщился от нелепости такого сравнения. — Надежда Петровна кур завела и довольна. Щупает каждое утро. Шьет наволочки на всю нашу заставу и рада, что приносит пользу отечеству. Спросите v нее, была ли она хоть раз в филармонии? Голову даю на отсечение, что не была! Ей и наша самодеятельность нравится. Уж на что никудышная, а ей нравится.
