— Какой красивый мужчина! — воскликнула Аспазия.
— Я полюбила его еще девушкой. Когда я овдовела, он опять сблизился со мной. Он был довольно ограниченным человеком и вполне мог бы претендовать на роль хорошего супруга, однако я не собиралась вновь склоняться под ярмо Гименея, а в качестве поклонника он мне скоро наскучил. Тогда я подарила свою благосклонность — но не сердце — симпатичному гусарскому офицеру. Состоялась дуэль, и Собольский был ранен. А вот, впрочем, и гусар.
Она показала новую фотографию.
— Тоже очень красивый мужчина, — отметила Лидия.
— Он был воплощением отваги, энергии и страсти, но я недолго оставалась ему верна. После дуэли лембергское общество готово было разорвать меня в клочья. И я уехала в Карлсбад, где познакомилась с сувереном небольшого немецкого княжества. Вот здесь он, при всех своих орденах, а это его преемник, один русский. Этот любил меня крепче, чем все другие, потому что я третировала его больше, чем других. Нужно скверно обращаться с мужчинами, если хочешь, чтобы они боготворили тебя.
— Ты, вероятно, права, — согласилась Аспазия, — с женщиной, которая беззаветно любит и только любит, любовник, в конце концов, начинает обращаться как со своей служанкой.
— Я замечаю, Аспазия, что ты понемногу умнеешь, — шепнула ей Зиновия, — покажи своему муженьку кулак, и ты увидишь, как он перед тобой согнется. Мне вас всех без исключения жалко, поскольку я отношусь к вам с искренней привязанностью и участием. Жизнь, которую вы здесь ведете, мне представляется нескончаемой чередой серых будней, но все должно в корне перемениться, если вы будете капельку похитрее и станете слушаться меня.
— Конечно, станем, — подтвердила Аспазия и поцеловала Зиновию в губы.
— Я уверена, что ты нам желаешь добра, — присовокупила Лидия, — и потому, следовательно, я во всем буду слепо тебе подчиняться.
— А как думаю я, ты ведь уже знаешь! — воскликнула Наталья и опустилась на колени перед своим идеалом, чтобы осыпать поцелуями ее руки.
Старенькая двоюродная бабушка между тем совершенно по-детски улыбнулась из-под белоснежного чепца.
— Я всегда говорила, — пробормотала она, — что вам необходима наставница, теперь она у вас есть, и очень толковая.
Зиновия остереглась даже малейшим намеком выдать радость по поводу достигнутых результатов, она с равнодушным видом продолжала перелистывать альбом и рассказывать истории — забавные, увлекательные и полные сладкого яда.
То, чего недосказала она, лаская слух и душу, дамам соблазнительно нашептывали книги, которые Зиновия раздала им: с белых душистых страниц, казалось, вспархивали амурчики, сходили сатиры с козлиными ногами и тихо-тихо звучали завлекательные голоса сирен. В последующие дни эти томики переходили из рук в руки, их прятали в сумочки для рукоделия и в глубокие карманы домашних жакетов. Швейные иглы праздно бездельничали, зато неустанно шелестели печатные страницы, повествуя о блеске и радостях большого света, о любовном счастье и любовной игре, о женском лукавстве и мужском безумии, о прелестных грехах и милых изменах.
