— Если только ты тоже наденешь, — сказала Зиновия.
— У меня, знаешь ли, совсем старая…
— Я имею в виду одну из моих.
— У тебя их так много?
— Может, и для меня найдется? — крикнула Наталья.
— Для всех вас найдется, — весело ответила Зиновия, потом отворила шкаф и принялась выбирать. — Здесь для Натальи. — Она помогла красивой девушке надеть подбитую соболем кофту из синего шелка, которая чудно гармонировала с ее лилейной кожей и светло-русыми волосами. Аспазия получила сиреневую кацавейку с черно-желтым хорьковым мехом, Лидии досталась кофта из зеленого бархата с дымчатым беличьим мехом, а двоюродную бабушку нарядили в кацавейку из черного бархата с мехом скунса, тогда как сама Зиновия облачилась в роскошную, отороченную собольим мехом кофту из пурпурного бархата, которая действительно придавала ее красоте княжеское величие.
— Ах, как красиво! — Какое великолепие! — Бесподобно и неповторимо! — восклицали со всех сторон дамы.
В большой печи пылал веселый огонь. Быстро были придвинуты стулья и скамеечки, и пятеро дам, в мягких дорогих мехах, теперь уселись вокруг Зиновии тесным кружком. Вскоре в полутьме горницы разлился тот тяжелый, возбуждающий запах, какой скапливается в клетке, где собраны вместе хищные животные: львы, тигры и стройные пантеры.
— Зиновия, не посчитай мое любопытство дурным тоном, — через некоторое время заговорила Аспазия, льстиво поглаживая на ней соболий мех, — но не могла бы ты рассказать нам о своих приключениях? Я уверена: у тебя были более красивые и увлекательные романы, чем те, о которых мы читаем в книгах. Как вдова ты имеешь законное право заводить поклонников и спокойно можешь в этом сознаться.
Темно-голубые глаза Зиновии приобрели сладостный блеск.
— Почему бы не рассказать, — ответила она, пожимая плечами, — я не совершила ничего такого, за что мне пришлось бы краснеть перед вами, хотя вы и строгие судьи.
— Нам даже в голову не придет в чем-либо тебя обвинять, — возразила Аспазия, — просто мы женщины, не очень уродливые, но и не очень пригожие, больше привычные к черпаку и вязаному чулку, а вот ты!.. Ты такая красивая, что вправе делать все, что душе угодно.
— В таком случае подай-ка сюда мой альбом, — промолвила чаровница, величаво протянув руку в сторону Натальи, которая в самом деле держалась сейчас точно ее рабыня, — он лежит там в шкафу, возле перчаток.
Наталья принесла альбом, и Зиновия открыла обложку.
— Вот граф Анатолий Собольский, моя первая любовь.
